Политическая биография Сталина. Том 2

об этом открыто. Они попросту юлили, о чем свидетельствует приведенный выше пассаж из их заявления. Конечно, могут возразить, что обстановка не позволяла им ставить вопрос, что называется, в лоб. Однако такой своей непоследовательностью и постоянными виляниями они сами себя загоняли в угол и давали в руки Сталину оружие для их сначала политического, а затем и организационного разгрома. Словом, желая вырыть яму Сталину, они рыли политические могилы сами себе. Столь очевидные, бросающиеся в глаза противоречия в политическом поведении лидеров правых, ловко использовались Сталиным — не просто мастером, а гроссмейстером такого рода политических игр. И читая стенограммы пленумов, где развертывалась эта борьба, не приходится удивляться тому, что генсеку удавалось наносить по своим оппонентам неотразимые удары. Поскольку на его стороне была, если не вся правда, то большая ее доля, подкрепленная убедительной логикой.

То, что вопрос о завещании Ленина снова всплыл в качестве актуального и, может быть, самого важного в той обстановке, говорит о многом. Прежде всего о том, что с именем Сталина стала ассоциироваться принципиально новая стратегическая линия в политике партии. И смена генсека означала бы не что иное, как смену политического курса. Личные моменты в той обстановке, хотя и не утратили полностью своего значения, тем не менее отступили на второй план. Ибо бесспорно одно — политика того или иного политического лидера всегда имеет приоритет перед самой этой личностью. Она важнее и значимее. Впрочем, нельзя также искусственно отрывать, а тем более противопоставлять политику — личности. Ведь в самой политике как раз и выражается личность. Это приложимо не только к Сталину, но и имеет всеобщий характер. Поэтому в период наиболее ожесточенной борьбы с правыми многие сторонники генсека рьяно выступили в его защиту, мотивируя это тем, что защищают не только лично Сталина, но прежде всего курс, который с полным правом на то ассоциировался с его именем.

Один из малоизвестных партийных деятелей, полемизируя с правыми, заявил, что их интересует прежде всего вопрос о руководстве. «Вот с этого вы бы и начинали. Это для вас является решающим. Нет, товарищи, это дело у вас не пройдет и вам никакими средствами не удастся свалить Сталина… Современное руководство, которое возглавляет тов. Сталин, шельмуют больше, чем всех трех вас вместе взятых (имеются в виду Бухарин, Рыков и Томский — Н.К.) . Мы считаем, что Сталин не может уйти, должен работать и должен дальше руководить нашей партией. Почему вы этот вопрос ставите, чего вы хотите? Вы хотите изменить партийное руководство. Еще раз повторяю: не пройдет это.

Если бы вы на это дело пошли, то вы совершили бы величайшую, глубочайшую политическую ошибку против человека, за которым ничего плохого не было, кроме некоторой грубости. Другого вы ничего не можете привести… Поэтому все нанизывать против тов. Сталина из-за того, что он грубоват, но ведет правильную линию, — это по меньшей мере недобросовестно.

Я думаю, что тут надо прямо поставить вопрос, что никакого изменения в партийном руководстве быть не должно. Оно отвечает духу Ленина, духу нашей партии, и тов. Сталина нужно максимально поддержать, чтобы он и дальше продолжал вести нашу партию на основе коллективного творчества, коллективным путем во всей дальнейшей, сложной и ответственной работе»[380].

Возможно, я несколько и злоупотребляю цитатами и ссылками на источники, но мне кажется, что это помогает лучше представить реальную обстановку, в которой проходила борьба против правого блока. В дополнение к этому приводимые материалы позволяют судить и о том, как проходил начальный этап формирования культа Сталина. Вначале как образцового лидера, опиравшегося в своей работе прежде всего на принцип коллегиальности, учитывавшего мнение своих коллег по руководству партией. Впоследствии как единоличного вождя. Словом, как из Сталина первого среди равных постепенно вырастал Сталин как первый и единственный вождь.

В завершение данного сюжета приведу отрывок из речи Ворошилова на том же пленуме ЦК. Здесь в концентрированном виде изложены главные аргументы в поддержку Сталина и его политики.

«Борясь с ЦК, надо бить по его Генеральному секретарю. Тов. Сталин, нравится ли это Томскому или нет, — стал фигурой в Политбюро. Этого отрицать мы не станем. Нужно бить по нему для того, чтобы можно было выдвинуть других людей и изменить соотношение сил в Политбюро и тем самым линию ЦК.

…Чего же хотят наши критики — тт. Томский и Бухарин? Они отнюдь не ограничиваются требованием свободы мнений, а добиваются того, чтобы они были в особом положении, чтобы их выступления и предложения воспринимались ЦК как нечто обязательное. Это, конечно, совершенно недопустимо. Между тем никаких таких претензий нет у Сталина. Члены Политбюро знают (пусть кто-нибудь это опровергнет), сколько раз мы проваливали Сталина по весьма крупным вопросам, пусть мне кто-либо скажет, что Сталин не подчинялся принятым решениям и не проводил их в жизнь. Я мог бы привести примеры по нескольким крупнейшим вопросам, когда мы отклоняли предложения Сталина. Ну что же, он подчинялся и больше не вспоминал о своих предложениях. Почему же все-таки на Сталина нападают? Я сказал, что он является крупной фигурой в Политбюро, выдающейся личностью среди нас. Почему? Да потому, что он не хуже, а лучше Рыкова, Бухарина и других ориентируется в сложнейших вопросах нашей работы»[381].

Можно принять как факт уверения Ворошилова, что Сталин не раз встречал оппозицию своим предложениям в Политбюро и они отклонялись. Иными словами, он нес некоторые политические потери. Однако такого рода явления были исключениями и их нельзя отнести к разряду стратегических проигрышей генсека. Это были всего-навсего проигрыши тактического плана, не оказывавшие сколь-нибудь значительного влияния на его доминирующее положение в партийном руководстве. Да, кроме того, Сталин имел обыкновение довольно умело играть роль этакого демократа. Послушного воле большинства. Правда, чувство меры (особенно в годы его самовластия) частенько изменяло ему и он, как говорится, переигрывал.

В этом ключе следует, видимо, рассматривать и некоторые пассажи из его речи на пленуме, где он, в частности, заявил, что борьба правых против него прежде всего преследует цель отстранения с поста генсека: «Да, товарищи, в этом теперь вопрос. Что же, пожалуйста. Но тогда ставьте вопрос прямо и открыто, как подобает большевикам, а не прячьтесь трусливо. Для этого и приведена у вас цитата из письма Ленина насчет грубости Сталина. Да, я действительно груб. Я этого не отрицал и не отрицаю. Я ведь несколько раз подавал заявление об освобождении меня от ныне занимаемого поста. Не кто иной, как вы, любезные товарищи, противодействовали моему освобождению. Я постараюсь повторить это свое заявление на ближайшем пленуме ЦК и ЦКК. Я постараюсь это сделать для того, чтобы выбить оружие из рук оппортунистов, пытающихся злоупотреблять письмом Ленина и прикрыть «грубостью» Сталина свой отход в сторону оппортунизма. Злоупотребляли письмом Ленина троцкисты. Злоупотребляете им теперь вы, любезные товарищи, потащившись в хвосте за троцкистами. Что же, пожалуйста. Посмотрите только, какая оригинальная картина получается. Если, например, Рыков, Бухарин и Томский клевещут на партию, обвиняя ее в политике «военно-феодальной эксплуатации крестьянства», то это не есть грубость, это — мягкость. А если Сталин возражает против такой клеветы и разоблачает ее как недостойный выпад против партии, то это, конечно, грубость, грубость Сталина. Если, например, тов. Бухарин и его друзья ведут закулисные махинации со вчерашними оппозиционерами для организации фракционного блока против ЦК, то это, конечно, не есть грубость, это — мягкость. А если Сталин разоблачает эти фракционные махинации и выступает против них — это, конечно, грубость, грубость Сталина. Очень убедительно»[382], — саркастически заключил генсек.

Надо подчеркнуть, что Сталин весьма искусно вел полемику со своими оппонентами, отнюдь не страдавшими отсутствием ораторских способностей. Иногда юмором и иронией он ставил их в смешное положение. Приведу характерный эпизод, раскрывающий эту черту Сталина как полемиста. Один из сторонников Бухарина, Розит, с места бросил генсеку реплику, что тот в своем выступлении искажает взгляды Бухарина. Сталин реагировал на эту реплику мгновенно: «Я вижу, что тов. Розит поклялся услужить тов. Бухарину. Но услуга у него получается медвежья, ибо он, желая спасти Бухарина, на самом деле топит его без остатка. Недаром сказано: «услужливый медведь опаснее врага». (Общий хохот)

Голоса. Нет, не так, ты русских пословиц не знаешь.