голоском.— Отдай шапку! Ну, прошу тебя!.. Мне сегодня за дровами ехать!..Мишенька!,.
Отстань! — со смехом отвечал Михаил и вдруг резко повернулся к Акакию,— Да вон твоя шапка! Гляди!
Он показал на потолок, и все в классе вгляделись — точно: на крюке, для чего-то вбитом в потолок, почти над высоким пустым шкафом без полок, стоявшим возле кафедры, висел растрёпанный малахай.
— О-о-ой...— чуть не заплакал Акакий.— Миша! Отдай мне шапку!
-Полезай и достань,—равнодушно ответил тот, а глаза подозрительно блестели.
— Миша, я не достану. Я боюсь.
— - Попроси Никиту, он тебе поможет! — притворно ласково предложил Михаил.
Вce в классе замерли, предчувствуя потеху.
— Конечно помогу! — с жаром отозвался высоченный лупоглазый Никита.— И Ванька поможет! Не боись!
Шалуны легко подняли на руки тщедушного Акакия и поднесли к шапке, но только поднесли. Тот потянулся... и не достал. Вновь потянулся...
— Ребята, еще чуток...— попросил Акакий.
— Да ты на шкаф вставай! — посоветовал стоявший внизу Михаил.
— Точно!.. Вставай, вставай! — загалдели Никита с Иваном. И Акакий послушно ступил на шкаф... и тут же провалился
в него, не увидев отсутствия верхней доски.
Вид маленького семинариста, вставшего за стеклянными дверцами, воздев руки вверх (ибо шкаф был узок), и оторопело разевающего рот, оказался настолько смешон, что все в классе содрогнулись от хохота. И Василий хохотал неудержимо, до слез, хотя и жалко
было Акакия.
В дверь настороженно заглянул отец Иулиан. Настороженность и испуг на лице учителя вызвали новый взрыв смеха. Хохотали со стоном, видя, как учитель внимательно оглядывает класс, смотрит под ноги, ощупывает себя, тужится понять причину смеха и не понимает!.. Когда же он увидел Акакия за стеклом шкафа и гневно приказал тому немедленно выйти, и послушный Акакий попробовал сие сделать через запертые дверцы, класс упал под столы и катался по полу. У Гаврюши Ширяева от смеха икота началась.
Отец Мелхиседек пытался выявить виновников сего происшествия, но их никто не выдал. Ректор наказал весь курс недельным пребыванием в классе по вечерам с чтением всеми по очереди Псалтири. Шалуны лишь посмеивались и неожиданно взяли Акакия под свое покровительство.
На Пасху из дома сообщили радостную и ожидаемую весть: сестра Ольга вышла замуж за Иродиона Стефановича Сергиевскаго, произведенного в диаконы отцовской Троицкой церкви в Ямской слободе. Летом новая радость, уже нежданная.
Владыка Платон, обозревая присоединенную коломенскую епархию, спросил в Коломне двух благочинных, который из них старший, желая назначить протоиерея в Успенский собор. Оба отозвались, что старше их обоих троицкий в Ямской слободе священник Михаил Федоров Дроздов. Он и был назначен протоиереем кафедрального собора, а заодно и зятя его перевели туда же диаконом.
10 июня Василий написал отцу: «Я скажу только с чувством сердечной радости: «Поздравляю!» Сплетеньем множества слов не лучше бы я выразил мои мысли, нежели одним». В письмах к отцу он по-прежнему был в высшей степени почтителен, но старший Дроздов ощущал, как стремительно взрослеет сын, как неудержимо отдаляется, утверждаясь в своей новой жизни.
Глава 6
ПРЕОДОЛЕНИЕ
Весна 1803 года долго задерживалась, а потом вдруг разом обрушилась на землю. Каждое утро приносило перемены. Небо день ото дня набирало синевы, солнце светило все ярче и припекало жарче, сугробы синего мартовского снега приметно оседали в саду и вокруг храмов, а сосульки весь день веселили звонкой капелью; снегири, синицы и воробьи в саду звонко чирикали и свистели свои песни; самый воздух сделался так необыкновенно свеж и вкусен, что, выходя из душной тесноты семинарской кельи, Василий не мог надышаться. С весной накатилась какая-то странная слабость и усталость, но Василий был весь поглощен учебою. Три года и лавре сильно изменили его.
В греческом языке он быстро достиг требуемого уровня познаний и даже смог в первую семинарскую осень 1800 года написать поздравление митрополиту на этом языке. Было принято, что в день тезоименитства высокопреосвященного Платона от семинаристов ему приносятся поздравления на русском, латинском, греческом, французском языках. Учитель греческого и еврейского языков Стефан Запольский неожиданно предложил Дроздову написать приветственное четверостишие, угадав в нем не только способность к языкам, но и талант поэтический. В назначенный день Василий вслед за другими вышел перед митрополитом и прочитал:
Пой в песнях великих героев, Омир! Дела же Платона ты петь не дерзай!
