Век Филарета

   После дружного смеха возникла пауза. Обыкновенно, отобе­дав, учителя до чая пускались в разговоры, но появление ректора у Дроздова было явно неслучайно, и они потянулись к дверям.

   — Я с приятной вестью! — объявил ректор, когда они остались одни,— Только что владыка распорядился увеличить тебе жалованье до двухсот пятидесяти рублей! Ну не славно ли!.. Ты не рад?

   -И рад и не рад, отец Евграф,— отвечал Дроздов. Они были друзьями с ректором, но Василий не решался обращаться к нему на ты..— Владыка звал меня сегодня после вечерни.

   -Верно, хочет объявить о прибавке.

   - Нет, тут другое. Он ждет от меня прошения.

   -Что ж ты?

   -Я думаю.

Друг мой, объявлю тебе и иную новость. Меня призывают в Петербург. Официальной бумаги еще нет, но известие сие верное. Через месяц-другой должен буду оставить я Троицу, семинарию и тебя... но прежде мне хотелось бы увидеть твое пострижение. Ручаться не могу, но буди малая возможность помочь тебе оттуда —не премину сделать все возможное... Решайся! Помнишь евангельские слова: Не вы избрали Мене, но Аз

избрал вас?  Помоги тебе Господи!

   Несмотря на простоту и очевидность выбора, Василий вы­жидал. Терпеливое молчание митрополита, мягкие призывы отца  Евграфа и затаенное недовольство отца он вполне понимал и все же не спешил. В полной мере тут выказалось его пренебрежение суетною молвою, нередко покоряющей своей силе людей слабых.

   Смирение —черта важнейшая, естественная и необходимая как в христианине, так и тем более в монашествующем, вполне проявилась в нем уже тогда. Однако одною покорностию не исчерпывался его характер. Все мы призваны на этот свет для свершения

только нам вверенного дела, в котором и долг наш перед Богом и служение перед людьми. Никто не волен уклониться от оного, но как же важно вовремя и правильно определить то самое свое дело, на которое стоит употребить все силы, потратить весь пыл сердечный. Мало кому неведомо блуждание по случайным путям, служение то ради копейки, то суетной молвы ради, без светлого чувства удовлетворения и душевного покоя. Как же важно на жизненном пути не изменить себе, своему хотя бы и неясному призванию, устоять перед непониманием, а подчас и осуждением решения со стороны большинства.

   В душе своей Василий давно сделал выбор и раз за разом  утверждался в нем, работая над проповедями. Первую он произнес по выбору митрополита Платона на день торжества освобождения обители преподобного Сергия от нашествия врагов.

  - Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

   Было время — простите мне, что я от светлаго торжества об­леченной славою России бросаю взор на мрачные виды России страждущей: тень возвышает красоту света,— было несчастное время, когда отечество наше, терзаемое иноплеменными, пре­данное недостойными сынами, готовилось испустить последнее дыхание. Часть верных ему и Богу, бежавших от опустошенных градов и сел, сокрывалась тогда в сей ограде, и враги, который, казалось, клялись не щадить ничего священнаго, истощили против нея все усилия злобы своей.

   Ужасное состояние! Два ненасытимые чудовища, война и мор, споря о добыче, соглашаются в лютости, в которую хотят поглотить сию обитель. Смерть за стенами, смерть в стенах; смерть носится в воздухе, смерть крадется подземными стезями. Убийственныя орудия досягают самаго сего святилища, и Святые Божий при­емлют раны на своих изображениях. Мышцы, способные обращать меч, оскудевают; едва остается несколько слабых рук для воздеяния ко гневным небесам.

   Наконец, когда сирые чада отечества слезящимися глазами увидели, колико суетно спасение человеческое, когда все коле­балось, кроме упования на Вышнюю помощь, когда почти не было уже других оружий, кроме веры и молитвы,— Господь сил венчал нас оружием благоволения, и отчаяние, не нашед места между памятниками благочестия, устремилось в полчища злодеев.

   Слава вам, насадители сего вертограда, возрастившаго лавры и оливы! Слава вам, бесплотные вожди безоружных воинов, пре­подобные отцы Сергие и Никоне, основатели и покровители сея обители! Слава тебе, беззащитная защита бедствующего царства! Торжествуй ныне избавление свое и со всею победоносною отселе Россиею, в подражание победоносной Церкви, исповедай, яко сия есть победа, победившая мир, и мир нам приобретшая вера во Всеблагаго и упование на Всемогущаго!..

   Ясность языка, сила выражений и поэтическое вдохновение проповеди поразили многих. Владыка Платон порадовался успеху своего любимца и специально для него учредил должность лавр­ского проповедника. Он не обманулся в Дроздове и поверил в его будущее.

   У Василия работа над проповедями, поиски единственно вер­ного и сильного слова, выражающего и поясняющего смысл Свя­щенного Писания или значения церковных

праздников, все более усиливали стремление идти дальше и дальше по этому пути. Двадцатишестилетний учитель уже изведал упоительные озарения мысли, вдруг обретающей то, что никто кроме тебя одного не знает; испытал восторги поэтической фантазии, вдруг дарящей выражениями красочными и сильными, так что сам после удивляешся; вкусил нелегкого, но благодатного труда чтения и срав­нения сочинений авторов, спорящих друг с другом, сходящихся и расходящихся по различным вопросам, и ему надлежало нахо­дить истину... И он находил!