теперь поверяют свои грехи автоответчику. Две сотни анонимных абонентов ежедневно связываются с этой службой и оставляют сообщения продолжительностью по шестьдесят секунд каждое. Прелюбодеяние — это самое обычное признание. Некоторые позвонившие признаются в криминальных действиях — изнасиловании, сексе с несовершеннолетними и даже убийстве. Алкоголик на лечении оставил такое сообщение: «Я бы хотел извиниться перед всеми ми, которых обидел в течение восемнадцати лет моей алкогольной зависимости». Звонит телефон. «Я просто хочу сказать, что прошу прощения», — всхлипывает молодая женщина. Она говорит, что только что по ее вине произошла автокатастрофа, в которой погибли пять человек: «Как бы я хотела вернуть их».
Коллега однажды застал актера У. К. Филдса, известного своим агностицизмом, в его гримерной за чтением Библии. Филдс в смущении захлопнул книгу и объяснил: «Просто ищу лазейку». Вероятно, он искал благодать.
Льюис Смедес, профессор психологии Теологической Семинарии Фуллера написал целую книгу, проводя связи между стыдом и благодатью (книга, соответственно, носит название «Стыд и благодать»). Для него дело обстояло таким образом: «Вина не была моей проблемой, как мне казалось. Я переживал какое-то ощущение того, что совершил нечто недостойное, ощущение, которое не ассоциировалось у меня ни с одним из грехов, в которых я был виновен. Еще больше, чем в прощении, я нуждался в уверенности, что Бог принял меня, ощутил меня своим, держал меня, защищал меня и никогда бы не покинул меня, даже если бы его не очень впечатляло то, что он держал в своих руках».
Смедес продолжает утверждать, что определил три традиционных источника калечащего человека позора. Это мирская культура, лишенная благодати, религия и непонимающие родители. Мирская культура говорит нам, что человек должен хорошо выглядеть, хорошо себя чувствовать и совершать хорошие поступки. Религия, лишенная благодати, говорит нам, что мы должны следовать списку правил, иначе нас ожидает вечное отторжение. Непонимающие родители убеждают нас, что мы никогда не добьемся их одобрения. Подобно городским жителям, которые больше не замечают загрязненного городского воздуха, мы дышим атмосферой не-благодати, не осознавая этого. Уже в дошкольном возрасте и в детском саду нас проверяют и оценивают, перед тем как определить для нас «усложненную», «нормальную» или «облегченную» дистанцию. Начиная с этого момента, мы переходим со ступени на ступень, демонстрируя свои умения в математике, естественных науках, чтении и даже навыки «социального общения» и способности к «полноценной жизни в обществе». Особое внимание уделяется тестам, которые возвращаются с ошибками — некорректными ответами. Все эти виды помощи готовят нас к реальной жизни с ее безжалостной субординацией, взрослая версия игры «Царь Горы».
В армии практикуется не-благодать в ее чистейшем проявлении. Обязательное звание, униформа, денежное довольствие и нормы поведения, когда каждый солдат точно знает, какое он (или она) занимает место по отношению ко всем остальным. Вы отдаете честь и подчиняетесь старшим и отдаете приказы младшим. В крупных корпорациях субординация имеет не столь жесткие формы, хотя разница не так и велика. Форд делит служащих по шкале от одного балла (клерки и секретари) до 27 (председатель правления). Вы должны достичь, по меньшей мере, девятого уровня, чтобы удостоиться приличного места для парковки автомобиля; достижение тринадцатого уровня влечет за собой такие льготы, как окно, растения и интерком; шестнадцатый уровень предоставляет частные ванные комнаты.
Каждый из этих институтов, по-видимому, имеет в своей основе не-благодать и ее постулат о том, что мы должны заслужить свое место. Система судопроизводства, система приема и отправки самолетов в аэропорту и компании, работающие с закладными обязательствами, не могут руководствоваться законами благодати. Правительству едва ли знакомо это слово. Спортивные награды достаются тем, кто отдает пасы, наносит удары, забрасывает мяч в корзину, в спорте нет места неудачникам. Журнал «Фортуна» ежегодно опубликовывает списки пятисот самых богатых людей мира, но никто не знает имен пятисот самых бедных.
Такое заболевание, как потеря аппетита, является непосредственным продуктом не-благодати. Если поддерживать идеал красивых, стройных моделей, то молодые девушки будут морить себя голодом, чтобы достичь этого идеала. Странное порождение современной западной цивилизации, потеря аппетита никогда не была раньше известна в истории и чрезвычайно редка в таких местах, как современная Африка (где предметом восторгов является полнота, а не худоба). Все это имеет место в Соединенных Штатах, являющихся, по общему мнению, эгалитаристским обществом. Другие общества очистили свою не- благодать, пропустив ее через жесткую социальную систему, основанную на делении на классы, расы или касты. В Южной Африке каждый гражданин обычно причисляется к одной из четырех категорий расы: белой, черной, цветной или азиатской (когда поступили протесты от японских инвесторов, правительство ввело новую категорию — «достойные белые люди»). Кастовая система в Индии была настолько запутанной, что в тридцатых годах англичане открыли для себя новую касту, с которой они не сталкивались в течение трех столетий своего пребывания в Индии. Бедные существа, которым была отведена роль стирать одежду Неприкосновенным, верили, что они оскверняют более высокие касты одним своим видом, поэтому они показывались на улице только ночью и избегали любого контакта с другими людьми.
Газета «Нью-Йорк Тайме» недавно опубликовала серию статей о преступности в современной Японии. Авторы статей пытались выяснить, почему на каждые сто тысяч граждан в Соединенных Штатах приходится 519 преступников, в то время как в Японии только 37. В поисках ответа репортер из «Нью-Йорк Тайме» взял интервью у одного японского мужчины, который только что отбыл срок своего наказания за убийство. За те пятнадцать лет, которые он провел в тюрьме, его не посетил ни один человек. После освобождения его жена и сын повидались с ним только для того, чтобы сказать ему, чтобы он никогда не возвращался в их деревню. Три его дочери, теперь уже вышедшие замуж, отказались от встречи с ним. «Я думаю, что у меня четверо внуков», — печально сказал мужчина. Он никогда не видел даже их фотографий. Японское общество нашло способ обуздать силу не-благодати. В культуре, которая ценит человека, умеющего «сохранить свое лицо» нет места для тех, кто приносит с собой бесчестие.
Даже семья, где люди связаны узами родства, а не случайных симпатий, дышит отравленными парами не-благодати. Рассказ Эрнеста Хемингуэя открывает нам эту правду. Отец одной испанской семьи решает помириться со своим сыном, который сбежал в Мадрид. Уже сожалея о ссоре, отец дает следующее объявление в газету «El Liberal»:
«Пако, давай встретимся у отеля Монтана во вторник в полдень. Все прощено. Папа». Пако — распространенное имя в Испании, и когда отец приходит на эту площадь, он находит восемьсот молодых людей по имени Пако, ждущих своих отцов.
Хемингуэй знал о не-благодати, царящей в семьях. Набожные родители Хемингуэя посещали евангелический Уитон-колледж, ненавидели свободную жизнь, которую вел Хемигуэй, и через некоторое время мать запретила ему появляться ей на глаза. Однажды на день рожденья она прислала ему по почте вместе с тортом пистолет, из которого застрелился его отец. В другой раз она написала ему письмо, в котором говорилось, что жизнь матери похожа на банк: «Каждый ребенок, рожденный ею, приходит в мир, имея большой и надежный банковский счет, который кажется неисчерпаемым». «Ребенок в раннем возрасте,- продолжала она,- только снимает деньги со счета, ничего на нем не оставляя. Позднее, когда ребенок вырастает, его обязанностью становится восполнить истраченную сумму». Далее мать Хемингуэя продолжила описывать все те специфические способы, к которым Эрнест должен был прибегнуть, чтобы «сохранить капитал и содержать счет должным образом». Это цветы, фрукты или сладости, ненавязчивая оплата материнских счетов и, помимо всего прочего, готовность прекратить «пренебрегать своими обязанностями по отношению к Богу и твоему Спасителю Иисусу Христу». Хемингуэй никогда так и не смог
