тяжестью самой же руки. Те, кто действительно хотел умереть, резали себе вены по диагонали.
— Бедняга. И почему она это делала?
Вик пожал плечами.
— Сказала, что хотела умереть. Сказала, что её никто не любит. Ну, в общем, что обычно говорят в таких случаях. Её родители разошлись, когда она была ещё совсем маленькой, может, это сыграло какую-то роль. Сейчас обоих уже нет в живых.
— А сколько ей?
— Тридцать семь, тридцать восемь. А на вид меньше, верно? Они сейчас это умеют. В глубине души она милый, славный ребёнок.
Даффи хмыкнул. Ему частенько приходилось это слышать. В глубине души она милый славный ребёнок. Тогда зачем же столько всякой дряни на поверхности, хотел бы он спросить.
— Ну вот, теперь ты понимаешь. Здесь не всё так просто.
— Она получила наследство?
— Ну да. Пробовала лечиться — и не у одного доктора, и не в одной клинике. Давала обещание, сдержать — не сдержала. Сам понимаешь, даже если ты любишь такого человека, рано или поздно все эти закидоны надоедают. Ну вот, а год назад она встретила Генри.
— Это который ходил насчёт покупки собаки?
— Он самый. Наш давний знакомец. Из тех, чьи семьи уходят корнями в глубь веков.
— Вик, сказал Даффи, —
— Ну вот, опять ты злишься. Ты же знаешь, что я имею в виду. Генри уже сорок пять, и на него все давно рукой махнули. В плане брака, разумеется. Он немного забавный, с ним никогда наверняка не знаешь, что им движет. Как бы то ни было, хоть этого никто и не ожидал, он запал на неё. Может, потому, что она не такая, как все. Он-то привык к девицам в шалях и зелёных сапожках,
которые самое забавное, что могли придумать, — это выбить из-под него складной табурет, когда он смотрел соревнования по конкуру.— Что ж, грядёт пир горой, верно?
— Через три недели. Уже выбрали церковь.
— Ну, так, значит, всё в порядке? — нетерпеливо проговорил Даффи.
— Она живёт в небольшом доме на окраине посёлка. Всё началось около двух месяцев назад. Так, кой-какие мелочи. Шорохи в саду, и непонятно, то ли это собака, то ли что-то другое. Однажды нашла на крыльце дохлую птицу — ну, это, может быть, кошка притащила. Стуки какие-то по ночам. Потом однажды утром в окно запустили камнем. Это её сломало. Она проглотила пригоршню таблеток и отключилась. Тогда-то мы ей и предложили переехать к нам.
— Где она берёт все эти таблетки? Ну и прочее тоже?
— Если есть деньги, Даффи, таблетки достать не сложно. В общем, сам понимаешь, сейчас она на грани. Она немного успокоилась, когда сюда переехала, а потом вдруг начала волноваться за свой коттедж, поехала его проведать, и знаешь, что сказала? Сказала, что ей кажется, что поленица во дворе сдвинулась на два метра. Вся куча дров. Так, сама по себе, сдвинулась. Мы даже не знаем, правда это, или нет, так что куда нам её успокоить!
— И что Генри думает о её… приключениях?
— Нам кажется, он склонен не принимать всё это всерьёз. То есть, не то, чтобы он ей не верит, а просто думает, наверное, что с женщинами всегда так: то они волнуются почём зря, то вдруг успокаиваются.
— Значит, она на грани.
— Она и в самом деле на грани. Не знаю уж, в чём тут дело, и как отделить правду от её фантазий, но в чём я не сомневаюсь, так это в том, что следующие три недели за ней нужен глаз да глаз. Это её последний шанс, Бел тоже так считает. Генри — её последняя надежда. В том, чтобы пойти с ним к алтарю, — её единственное спасение. Мы боимся, что если что-то этому помешает, она просто не выдержит и сломается.
— И собака не помогла.
— Да, не помогла. Кто бы мог такое сотворить, Даффи? Бедное невинное создание…
— Я думал, ты не любишь собак.
— Я и не сказал, что люблю. Я сказал, что они бедные невинные создания.
— Верно. Что ещё?
— Она говорит, что её шантажируют.
— С этого и надо было начинать. Кто шантажирует, как шантажирует, сколько с неё требуют?
— Она бы этого не сказала. Просто замкнулась бы и всё. Я же ведь не стану давить на неё, чтобы…
— Ты не станешь, — сказал Даффи, — вызови копперов.
— Она не станет говорить с копперами. Да я бы и не стал их сюда вызывать. Старая привычка, ты же знаешь.
Да уж, к тому же, востроглазые копперы могут привести с собой востроносых собак. Они встали.
— Так ты побудешь здесь несколько дней?
Даффи кивнул.
— С шикарных я беру по двойной расценке.
Вик печально покачал головой.
— Бизнесмен из тебя никудышный, Даффи. Я заплачу по твоей обычной расценке.
— Идёт.
Они медленно обошли дом, словно проверяли, с какой стороны проще в него забраться. Выйдя на подъездную дорожку, Даффи выругался. О чёрт, кто-то забавлялся с его машиной. Она стояла не так, как он её поставил. Искоса поглядывая на дом, Даффи подошёл к своему фургону. Две шины были проколоты.
Нянька для богатенькой девчонки. Что ж, если ему за это заплатят… С точки зрения Даффи, Браунскомб-Холл мог вполне обойтись и без него. Браунскомб-Холлу нужны были копперы, ему нужны были санитары из психиатрической лечебницы и хорошая весенняя чистка, чтобы Господь Бог спрыснул его сверху гигантским аэрозолем, да так, чтоб некоторые его обитатели закопошились, забегали, словно тараканы, и, в конце концов, упали на спинку, болтая в воздухе ножками; но Даффи ему нужен не был. С другой стороны, кого бы вы наняли, если б хотели быть уверены в том, что чья-то свадьба состоится. Или, может, агентов брачного влияния предоставляют «Жёлтые страницы»? Вдруг они захотят, чтоб он сыграл роль посажённого отца и не успокаивался, покуда не подведёт её к алтарю и не вручит жениху. Что, если для этого ему придётся надеть на неё наручники? Да, сэр, к этому серому костюму, перчаткам и цилиндру весьма подойдут эти милые браслеты на серебряной цепочке. Взгляните, сэр, какое изящество; их почти не заметно. Да нет же, в наши дни все только так и женятся. Как только жених надевает невесте кольцо, охранник-консультант отмыкает браслеты и бросает ключ шеренге горящих нетерпением девиц. Та, которая его поймает, пойдёт к алтарю следующей.
Но, как говорится, кто платит, тот и заказывает музыку, а сорок фунтов в день плюс накладные расходы (нет, не стоит ему говорить шикарным, что с них выйдет дороже; повышать расценки, да и всё тут) помогут забыть о сомнениях. И Анжелу эту он как следует не рассмотрел, видел только, что она выскочила, как угорелая, при упоминании собаки. Надо ему, наверное, как-то к этому подготовиться, чтобы уж чего лишнего сгоряча не гавкнуть. Партнёрские отношения, подумал Даффи, партнёрские отношения. Он никогда не был в этом силён и знал это.
— Даффи побудет здесь ещё пару дней, — непринуждённо объявил за ужином Вик, — вся сигнализация полетела к чёрту.
— Может, её плохо установили, — язвительно заметила Белинда.
Премного благодарен, Бел, подумал Даффи. Он попытался представить разговор между Бел и Виком, когда тот сказал ей, что Даффи тут ещё немного поошивается. Интересно, где он будет спать. Дай Белинде волю — так, наверное, где-нибудь на чердаке с разбитым окном и брошенной на пол газеткой.
