женщину, – ого… ого…
– Что там такое? – Вильям облизал пересохшие губы.
Ответа он не дождался. Медик со стальными глазами метнулся куда-то в сторону, хлопнула дверь, послушались возбужденные голоса. Они приблизились и взгляду Вильяма предстали его мучитель, а с ним еще тип в белом халате. Он выглядел куда старше, на подбородке его гордо топорщилась седая бородка – реликт века эдак девятнадцатого.
– Что такое, коллега? – поинтересовался бородач, вглядываясь в монитор.
– Смотрите вот тут, и еще тут, доктор, – обладатель металлических глаз чуть не подпрыгивал от возбуждения.
– Объяснит мне кто-нибудь, что происходит, или нет, клянусь четверкой? – досадливо сказал Вильям. – Что я вам, кролик подопытный, или крыса?
– Ах да, – старший медик махнул рукой. – Освободите молодого человека, коллега.
– Что со мной не так? – вещество в резервуаре разжижилось и с негромким шумом ушло вниз, не оставив следов на коже. Вильям с наслаждением почесался. – Что вы там нашли?
– Одевайтесь, молодой человек, – бородатый медик посмотрел на Вильяма с неприятным сочувствием, какого обычно удостаиваются калеки. – А ответить вам я не имею права. Все мы связаны подпиской о неразглашении. Так что увы…
И он картинно развел руками.
Дверь открылась и в 'казарму', как по привычке именовали жилище легионеры, вступил Арагонес. За его спиной виднелась громоздкая фигура Гаррисона.
– Клянусь четверкой, вернулись! – воскликнул Вильям. – А я уж думал, что вас похоронили!
– Лучше бы похоронили или крокодилам скормили, – отозвался Гаррисон, падая на свободную койку. Та мученически заскрипела.
– Это точно, – за время после 'смерти' Цви похудел, и нос у него торчал еще больше, как таран у боевого корабля древних греков.
– А что с вами делали?
– Святая Дева, чего только не делали! – в голосе Арагонеса звенело негодование. – Держали как в тюрьме, никуда не выпускали, а еще по несколько раз в день приставали с всякими исследованиями. И в кишках копались, и по допросам таскали, и даже в башку залезли с помощью этого… как его… гнипо…
– Гипноиндуктора, – подсказал Цви.
– Точно, его самого! И главное, никто не объяснил, чего они все же нарыли! Зачем все это нужно было? – Арагонес пожал плечами и принялся потрошить рюкзак, перекладывая в тумбочку вещи.
– А я с этим вопросом к майору подошел, – задумчиво сообщил Вильям.
В казарме на мгновение стало тихо.
– И остался после этого жив? – Арагонес вытаращил глаза. – Воистину, любит тебя Святая Дева!
– А я на него в коридоре наткнулся, – сказал Вильям. – Подошел – так и так, господин майор, разрешите обратиться и все такое. И спрашиваю – что случилось с нашими товарищами, то есть с вами, во время атаки на космодром?
– Ну а он чего? – с верхней койки свесил голову Соболев. Отросшие у него в последнее время усы торчали, делая хозяина похожим на кота.
– Надулся весь, оскалился и велел мне знать свое место и не высовываться.
– А ты чего ждал? – Гаррисон махнул ручищей. – Рагнарссон он такой, изо льда и стали. Скажи спасибо, что в наряд не отправил.
На этот раз дверь казармы открылась так тихо, что никто не заметил. Легионеры встрепенулись только, услышав голос сержанта Ли.
– На сборы – пятнадцать минут. Полная боевая готовность. Кто опоздает – останется на корабле, сортиры драить.
– Представляю, сколько здесь сортиров! – вздохнул Арагонес. – Тысячи…
– Это уж точно, – привычное дело не требовало активного участия рассудка и Вильям мог позволить себе думать о другом. – А ты смотри, если нас опять в бой бросают, значит ничего особенного не нашли…
– И что же тогда там было? Ведь воскрешение-то случилось? – Арагонес влез в бронежилет, на мгновение став похожим на черепаху, нацепившую панцирь вверх ногами. – Или мы все дружно заглючили? Одним примерещилось, что их друзья концы отдали, а другие просто сознание потеряли? Но ведь корхвеги- то были реальными!
– Может в них и дело? – Вильям застегнул крепление шлема под подбородком, поморщился от хлынувшего в голову потока информации, выдаваемого БИС. – Клянусь четверкой, что мы знаем о пси- оружии? Ничего!
– Пауки внушили нам всю эту ерунду? – Арагонес повесил на плечо винтовку. – Святая Дева, но почему тогда не убедить всех, что мы дохлые, а потом запросто перерезать?
– Не знаю, но…
– На выход! – сержант Ли прервал занимательную дискуссию. – Бегом! Бегом! Видят духи, недотеп никто ждать не станет!
Через несколько минут казарма опустела. О том, что тут жили люди, напоминал обрывок пластика, белеющий под тумбочкой, да забытая кем-то на стене голография, с которой улыбался мальчик лет
