– Нет, не может быть, – уверенно заявил я: если верить записям в главном импланте, похожий зал остался примерно в двадцати метрах к юго-западу. – Они просто одинаковые.
– А это? – Мальчишка наклонился и поднял обрывок цветного пластика.
И я вспомнил, как точно в таком же зале Синдбад вытащил из рюкзака упаковку «Сухпая», вскрыл ее и принялся жевать. И произошло это, кажется, именно в этом месте, и пластик такой, в какой обычно пакуют армейскую жратву – буро-зеленый, мерзкий на вид.
Конечно, можно предположить, что тут наследил дубль, но это будет откровенным самообманом.
– Вот лахудра, – сказал я. – Кто-то пудрит нам мозги? Но кто?
Ни малейшего присутствия жизни не ощущалось в составленном из металлических кустов лабиринте, никто не следил за нами исподтишка, не прятался за поворотами коридоров. Мои чувства молчали, включая хваленую интуицию, всегда позволявшую обнаруживать опасность, и импланты могли сообщить лишь то, что я и так видел, или указать на ловушки.
Если только предположить, что весь Лабиринт Коваши является исполинским живым существом...
– Он сам? – Синдбаду, похоже, явилась та же мысль. – Целиком?
– Тогда переживать не о чем, – заявил я с улыбкой. – Ибо шансов выбраться отсюда у нас меньше, чем у мышки, сбежавшей от лисьих зубов в медвежью глотку. Переварит и не заметит. Жалко только будет, если дубль ухитрится выбраться. А учитывая, что он вась-вась с чугунками, это вполне возможно.
Странно было осознавать, что я не представляю, где север, а где восток, и не могу сообразить, в какой стороне остался вход, и это при том, что электронная штуковина в моей башке вроде бы фиксировала все повороты и даже считала пройденные нами метры.
Я глянул на небо, чтобы сориентироваться по солнцу, но оно надежно пряталось за облаками.
– А если оглядеться? – предложил Колючий. – Забраться на одну из стен? Понятно, что имплантам тут доверять нельзя, но глаза скажут, в какую сторону идти. Они не обманут!
Я смерил взглядом сплетенную из металлических ветвей загородку – шипы кое-где торчат, местами поблескивают недозрелые н-капсулы, но залезть можно, особенно если помочь снизу.
– Ты и полезешь, как самый легкий, – сказал Синдбад. – Мы тебя подсадим, а если нужно – и подкинем.
– Э, ладно... – колебался беглый праведник всего мгновение. – Я готов!
Мы выбрали место, где стена зала казалась более удобной для восхождения, а под ней имелось небольшой пространство для маневра. Колючий размашисто перекрестился, закинул «мегеру» за спину, и тут по Лабиринту пронесся раскатистый скрежет. Ветви автонов затрепетали и начали двигаться, разворачивая в нашу сторону острые кончики, по ним забегали желтые сполохи.
Через минуту участок стены перед нами напоминал спину электрического дикобраза.
– Не хочет, чтобы на нее лезли... – резюмировал я. – И что прикажете делать?
– Идти дальше! – выкрикнул Синдбад. – Идти до тех пор, пока мы не выберемся из этой штуковины! Рано или поздно мы дошагаем до выхода! Или ты хочешь остаться на месте и сдохнуть?! А еще можно шарахнуть по этой стене из «мегеры», чтобы проверить, что за ней!
– Тихо-тихо! – Я поспешно вскинул ладони. – Последняя идея мне не очень нравится. Мне не хотелось бы причинять боль тому, для кого эти стены всего лишь органы...
– Почему ему можно, а нам нельзя!? – яростно воскликнул Колючий. – Почему?!
– Стой! – рявкнул я, но меня не услышали.
Впавший в неистовство мальчишка перекинул «мегеру» на грудь, и озверевший Синдбад поддержал его одобрительным возгласом. Грохнул выстрел, в стене перед нами образовалась дыра в метр шириной, и я увидел уходящий вдаль коридор, широкий, как шоссе.
– Так и пойдем! По прямой! – завопил Колючий, и тут на нас обрушилась настоящая звуковая волна.
Нечто скрежетало, скрипело, ревело и стонало так, что резонировали кости черепа и детали боевого костюма. Дикий гул причинял боль, вызывал желание скорчиться, забиться в какое-нибудь убежище и закрыть уши руками. Но только я почему-то очень хорошо знал, что это не поможет, что на самом деле вокруг стоит мертвая тишина...
Эта хрень проникала прямо нам в мозг, трясла его, как медведь грушу, и превращала в желе.
– Ну что, получили? – спросил я, когда все затихло.
– Он нас не напугает... Он нас не остановит! Мы все равно пройдем! Ангельски прорвемся! – решительно прошептал бледный Колючий, и, прежде чем я успел его остановить, полез в дыру.
– Сто... – крик замер у меня на губах, когда я увидел, что ветви по краям дыры задвигались.
Отверстие шириной в метр заросло за считанные секунды, и беглый праведник исчез из виду.
– Эй, Колючий, ты там? – позвал я.
– Да-а... – ответил он, и в голосе мальчишки оказалось куда меньше бравады, чем ранее.
– В первую очередь – не дергайся. Сейчас мы отойдем в сторону, а ты попробуешь жахнуть из своей пушки еще разок. А потом спокойно пролезешь через дыру обратно. Понял меня?
– Да.
– Отлично. – Я кивнул Синдбаду, и мы отступили к ближайшему углу. – Давай!
Грохнуло, стена напротив того места, за которым оставался Колючий, вспучилась, на ней образовался здоровенный горб. Затрещало, по автонам заскакали крошечные молнии, на этот раз фиолетовые, и выпуклость благополучно втянулась обратно.
И никакого отверстия, даже самого крошечного.
– Проклятье! – воскликнул Синдбад. – Она не поддалась! Может быть, попробовать с нашей стороны!
– Не получится, – сказал я, и меня накрыло мерзкое ощущение беспомощности, а во рту появился горький вкус поражения. – Эта тварь спровоцировала нас и добилась, чтобы мы разделились.
– Что же делать? – возглас Колючего прозвучал почти как всхлип.
– Будем двигаться по отдельности и поддерживать постоянную связь через М-фон, – сказал я. – Точнее, ты останешься на месте, а мы попробуем к тебе выйти. Тут всего несколько поворотов.
Сам я вовсе не был убежден, что через пару коридоров мы окажемся в нужном месте, но не собирался демонстрировать собственную неуверенность. Беглый праведник и так держится из последних сил, и еще не хватало, чтобы он позволил панике овладеть собой.
«Главное – успокойся, – перешел я на общение через М-фон. – Слышишь меня?»
«Да», – это прозвучало не так экспрессивно, наверняка бывший единоверец Иеровоам вспомнил молитвы, услышанные в детстве от бабушки, и сейчас читает их, чтобы избавиться от страха.
Эх, хорошо быть искренне верующим.
«Вот и отлично. Будь внимателен и помни о дубле. Он где-то здесь».
«Я понял», – похоже, выдержка к Колючему вернулась.
– Идем, – сказал я. – Надо парня выручать.
Мы двинулись по коридору, откуда только что пришли, свернули направо, но вместо овальной комнаты, которую я хорошо запомнил, оказались в тупике. Выругавшись по матушке, я саданул по стене автонов кулаком, но только отбил костяшки пальцев и вызвал нервозное хихиканье Синдбада.
«У тебя все в порядке? – спросил я. – Мы идем к тебе, но нам активно мешают».
«Все тихо», – ответил Колючий.
Мы метнулись обратно в треугольный зал, затем дальше, через короткий проход к повороту налево. Уткнулись в крохотную комнату, перегороженную «Мухобойкой», и замедлили шаг, чтобы обойти ловушку.
Еще один поворот налево, и мы должны если не выйти прямо к беглому праведнику, то оказаться где-то рядом с ним.
– Что за черт? – проворчал Синдбад, поскольку мы очутились в самом начале длинного и широкого прохода, который просматривался метров на двадцать и был совершенно пуст.
«Колючий, ты как?» – позвал я.
«В порядке».
«Тогда стрельни вверх, чтобы мы знали, где ты».
Минута томительного ожидания, и «мегера» громыхнула где-то за правой стеной широкого прохода, в
