Избранные сочинения. 1. Ошибка живых

другое...

 

ИСТЛЕНЬЕВ

Поверьте мне, я не хотел вовсе... Поверьте мне, я

 

ЭВЕЛИНА

Ах, полно, полно вам! А то вечер наступит. Вчера так и случилось.

 

ПЕРМЯКОВ

Да, вечер может случиться... и ночь. И тогда странные вещи начинают происходить: вдруг дождь заморосит... капли падают на лицо и на руки...

 

ЭВЕЛИНА (тревожно)

Как мне холодно стало!

 

ПЕРМЯКОВ

Молчу, молчу! Больше ни слова, больше ни звука. Ни-ни... Только, Владимир Иванович, ответьте мне, будьте добры, на один вопрос и потом на другой, но сначала только на один: вы — вы?

 

ИСТЛЕНЬЕВ

Да, да!.. Уверяю вас... я.

 

ПЕРМЯКОВ

И еще скажите, сделайте милость, отчего это во всех этих странных историях обязательно фонари замешаны? А?

 

ИСТЛЕНЬЕВ

Но ведь истории-то... все ночные... Может быть, поэтому?

 

ПЕРМЯКОВ

Ночные, ночные! Как вы это хорошо сказали про ночные истории! Как верно и тонко и справедливо заметили!.. Только почему же они, эти истории, все обязательно ночные? Или дождь не может и днем моросить? А? Как вы думаете?

 

ИСТЛЕНЬЕВ

Вы правы, может и днем... Но ведь фонари — они... они...

 

ПЕРМЯКОВ

Что? Что? Что они-то?

 

ИСТЛЕНЬЕВ (тихо)

Окрашивают...

 

ПЕРМЯКОВ (тихо)

Что окрашивают?.. Воду?

 

ИСТЛЕНЬЕВ (еще тише)

Нет...

 

Оба переходят на шепот.

 

ПЕРМЯКОВ

Я давеча видел женщину с хлыстом и троих... Один из них вымок до нитки... Все лицо и все руки у него были в... (встретив взгляд Эвелины) в фонарном свете.

 

ИСТЛЕНЬЕВ

Не сон ли это? Не кошмар ли какой?

 

ПЕРМЯКОВ

Так ведь что ж из того, что кошмар или сон? Думаете, проснемся, и ничего не будет? Думаете, все исчезнет? Нет! Такой дождичек сквозь любой сон просочится... (достает платок)

 

ИСТЛЕНЬЕВ

Какой у вас платок белоснежный!

 

ПЕРМЯКОВ

Я тогда укрылся под вывеской...

 

ЭВЕЛИНА (услышав)

И что же было на вывеске?

 

ПЕРМЯКОВ (усмехаясь)

СОН...

 

Давид Бурлюк рассказывал, что во время парижской встречи в 1925 г. Владимир Маяковский сказал ему как-то: «Вот уже восемь лет, как мне скучно».

 

Левицкий давно уже хотел представить Истленьева Вологдову, он собрался было уже это сделать, но... Истленьев растаял в воздухе. Левицкий мысленно усмехнулся, губы же его не шелохнулись, и усы.

Левицкий потерял интерес к зеркалам и часам, их способность отражать теперь мало занимала его. Он понял, что прозрачные окна, не давая нашего отражения, тем не менее гораздо больше позволяют узнать нам о нас, давая видеть сквозь прозрачные стекла мощный простирающийся пейзаж, дневное или ночное небо, звездную даль...

 

В «Неведомых шедеврах» Н. Вологдов писал о том, что Петр Бромирский, во время своей солдатчины не имевший возможности заниматься скульптурой, написал роман, неопубликованная рукопись которого потом исчезла. По свидетельству современников (в том числе В. Татлина и В. Чекрыгина), читавших его, это было блестящее произведение.

Пока еще немногочисленные, найденные работы Бромирского говорят о нем как о гениальном скульпторе и художнике. Я много думал о его неведомом романе. Будет ли он когда-нибудь найден? Засверкает ли когда-нибудь этот шедевр, автор которого был похоронен в общей тифозной могиле?

 

Когда я 9-го июля 66 г. принес А. Е. Крученых свои первые несколько стихотворений и прочитал ему, он сказал: «Я пишу такие же. Но рву их».

Мы сидели и беседовали у него на кухне. Когда он стал подогревать на плите вино, и запахло уксусом, в который это вино давно уже превратилось, Алексей Елисеевич сказал: «Велимир любил запах муравьиного спирта...».

Потом прочитал несколько моих прозаических опытов. Я все никак не мог свыкнуться с мыслью, что