В такую секунду?
2-Й ПРИЗРАК
Ах, осторожнее с секундами!
3-Й ПРИЗРАК
А я свой тост так закончу: В эту радостную секунду... то есть, простите! — в это радостное острие...
4-Й ПРИЗРАК
А я свой не начну так...
1-Й ПРИЗРАК
То все понимаю, то ничего не понимаю!
2-Й ПРИЗРАК
Что же тут непонятного? Мы гости. Мы создаем шум, веселье и тесноту. Вот, например, я...
3-Й ПРИЗРАК
Вот, например, шум...
1-Й ПРИЗРАК
Беру на себя тесноту и веселье!
4-Й ПРИЗРАК
Тихо! Жених хочет что-то сказать.
5-Й ПРИЗРАК
Жених тихо хочет что-то сказать...
Наступает молчание, в котором слышен мерный шум ливня.
1-Й ПРИЗРАК
Все тот же звук.
2-Й ПРИЗРАК
Все тот же цвет.
3-Й ПРИЗРАК
Что?..
— Ах, как я запыхался!.. Простите! Здравствуйте! Добрый вечер!.. Какая каменная крутая лестница! Сердце так бьется, а! Еле-еле дошел до вашего этажа. Сердце так тяжело поднималось по ступеням!.. Ну, теперь я немного передохну, а о цели моего визита — потом. Пока вы что-нибудь скажите, пока говорите вы... А я отдышусь...
— Здесь, действительно, такая крутая лестница... так высоко... Дом очень старый, знаете... Меня зовут Владимир Иванович... Я сижу вот тут, хотел уже было читать книгу, вдруг вы постучали. Так запыхались, так тяжело поднимались по крутой лестнице... Вы пока отдышитесь, а я буду говорить...
— Нет, нет, вы уже сказали, а я... уже отдышался, отдохнул, сердце теперь так не бьется, словно готово выскочить каждую секунду... Теперь давайте помолчим некоторое время... Вы молчите, и я буду молчать... Вот так...
Спасаясь от ливня, в погребе набилось столько народу, была такая давка, что темнота, свет тусклой лампы и табачный дым перемешались в одно густое лиловое месиво. Взгляды были неподвижны, уста — безмолвны, лишь изредка из чьей-либо груди вырывался стон, примешиваясь отчаянием к лиловому месиву.
Молчали час, другой, третий.
Молчание темнело, вечер уже наступал. Два мира: за окнами и перед ними. Незнакомец становился все более незнакомым, Истленьев становился все более им. Он уже был почти невидим на фоне темного вечернего воздуха. Тишина за окном состояла из тысячи молчаний. Каменные дома неподвижно стояли мимо стремительного холодного ветра. Вспыхнули фонари. Время и темнота, поменявшись обличьями, смотрели в окна домов.
Время стремилось туда, где его еще не было, оттуда, где оно уже было. Огнепоклонницы-тени совершали вокруг фонарей свой бесшумный обряд.
В своей комнате Истленьев стал больше незнакомцем и гостем, чем его незнакомый гость. Он хотел появиться, выйти из темноты и молчания, но не мог.
Молчание, простираясь, доставало до окон, обнажало на фонарном свету свои рваные, как у раны, края и, словно прощаясь с темнотой, в отчаянии выкрикивало само себя.
Истленьев пытался хотя бы быть, но это было невозможно так же, как зеркалу увидеть свое отражение. Темнота наполнялась невидимыми голосами:
1-Й ГОЛОС
Кто эти двое? Но их даже не двое — их меньше!
2-Й ГОЛОС
Один вопросительный знак и один восклицательный. Что вам ответить?
3-Й ГОЛОС
А у меня, знаете, мелькнула мысль. Вернее, я у нее мелькнул. Вернее — не вернее.
4-Й ГОЛОС
А со мной недавно произошел даже такой случай: ночью иду по улице, вдруг (по темной пустынной улице) трое мрачно выходят из-за угла и говорят мне: «Жизнь или смерть?» Я подумал: «А я-то откуда знаю? Что я вам призрак, что ли!» и, ни слова ни говоря, прошел мимо. У них чуть глаза на лоб не повылазили, застыли мне вслед с раскрытыми ртами, окаменели...
6-Й ГОЛОС
Слышали?! Видели?! Звезды задыхаются!..
5-Й ГОЛОС
Боже! Окровавленный голос!
6-Й ГОЛОС
Ах, не окровавленный, не окровавленный, а 6-й!..
14
