в ушах или ветер потихоньку начинает задувать. Прислушался и различил даже звон церемониальных колокольчиков.
– Чего это там?
– А?.. Что?.. – Брат Ситольф опять задремал, на этот раз безо всякой магии, так что пришлось чувствительно пихнуть его локтем в бок. – А, это?.. Ну, Посвящение там у них…
– Какое?
– Делают из послушников редаров, – не очень уверенно ответил Ситольф. – Ритуал такой.
– А почему ночью? – удивился Хорст.
– Кто же его знает. – Брат Ситольф тяжко закряхтел. – И чего ты ко мне привязался? Нам с тобой это все равно не грозит!
Бывший сапожник испытывал странное чувство. Ему вдруг показалось, что старший оруженосец знает некую тайну, но не желает делиться ею с напарником.
– Ну и ладно. – Хорст отвернулся и вновь уставился в небо.
Пение продолжалось без перерыва всю ночь, а ближе к утру двери храма с негромким скрипом распахнулись. Снег заскрипел под ногами множества людей. Некоторые из тех, кто был облачен в белые одеяния, шли сами, других поддерживали под руки, а нескольких вынесли и положили на снег.
– Помилуй нас Владыка-Порядок! – прошептал Хорст, осеняя себя знаком Куба. – Что это?
Один из редаров направился прямо к воротам, а когда приблизился, то стало ясно, что ночное бдение возглавлял сам командор.
– Открывайте, – приказал ре Вальф, – и во имя Владыки-Порядка, братья, молчите о том, что сейчас увидите.
Брат Ситольф затрясся, лицо его побледнело, как у покойника, он судорожно кивнул в сторону лестницы. Хорст быстро, как позволял тяжелый тулуп, полез вниз, подрагивающими пальцами поддел щеколду и вытащил засов. Толкнул створку, та с негромким шорохом поехала в сторону.
Командор сделал знак редарам, остававшимся у храма. Те подняли лежащих, взяв их за руки и за ноги, и потащили к воротам. Головы послушников бессильно болтались, и у Хорста впервые зародилось подозрение, что они не просто без сознания.
Взглянув в белое, без кровинки лицо первого, его остекленевшие выпученные глаза, Хорст невольно отпрянул. Что же такое увидел там молодой и сильный мужчина, который, судя по всему, умер от страха? Тела вытащили за ворота.
– Жди, – приказал ре Вальф и последовал за остальными.
Хорст топтался рядом с открытой створкой, время от времени выглядывая наружу. Процессия редаров двигалась по утоптанной дороге, пока не скрылась в лесу.
– Куда они их? – спросил Хорст негромко. Наверху, над ограждением, появилось встревоженное лицо брата Ситольфа.
– На кладбище. Оно там, дальше за лесом, – пробасил. он хмуро. – Упокой Порядок души братьев наших…
– Что это за Посвящение такое, что во время него умереть можно?
– Так положено, – брат Ситольф засопел, – а почему именно, я не знаю. И вообще, ты слышал, что командор сказал? Так что лучше молчи.
Хорсту захотелось было почесать затылок, но пальцы наткнулись на высокий воротник. Предположения, одно изощреннее другого, рождались где-то в недрах головы: что редары приносят тайные жертвы Хаосу, что они пытаются овладеть магией, что от долгого пребывания у Стены многие просто тронулись рассудком…
Задумавшись, не сразу заметил, что редары возвращаются. Без трупов. Могилы, судя по всему, вырыли заранее. Значит, были уверены в том, что без жертв на Посвящении не обойдется.
– Закрывай, – голос ре Вальфа звучал повелительно, – и еще раз повторяю, братья, молчите, во имя Владыки-Порядка!
Хорст закрыл ворота и полез наверх. Остаток ночи прошел спокойно. Когда небо на востоке чуть посветлело, на центральной башне звонко ударил колокол. Из бараков донеслись нестройные вопли караульных.
– Скоро нас сменят! – сказал брат Ситольф, зевая, точно выброшенный на берег здоровенный сом.
– Ага, – Хорст потряс головой. Та была тяжелой, как казан, а в глаза словно насыпали песку.
Сдав пост, заковыляли к бараку. В поселке царила обычная целенаправленная суета – сновали оруженосцы, в конюшнях ржали лошади, с площади перед храмом долетали команды редара, который муштровал послушников:
– Две шеренги!..
– Лежа!..
– Рассыпаться!..
– Клин!..
Навстречу попался незнакомый редар. Шагал он медленно, неуверенно, словно только что научился ходить, а на белом лице застыло мучительно-недоуменное выражение.
Хорст неожиданно понял, что сталкивался с этим человеком не раз, только до сего дня тот носил белую одежду послушника и был в меру румян.
