– Это… хорошо, – неторопливо, как всегда, проговорил товарищ Металл. – Если получится использовать такого мага в интересах Революции…
– То мы всех зарежем! – воскликнул Усама, вынимая кинжал из уха.
– Резать будет… некого, – вздохнул товарищ Металл. – Демоны сделают всю работу за нас. Осталось только… похитить этого мага. Но это не проблема. Ведь так… товарищ Феликс?
Формально главным революционером считался товарищ Огурец, но все время остающийся в тени (в самом прямом смысле!) Металл принимал большую часть действительно важных решений.
– Мои люди будут готовы завтра, – бесстрастно отозвался обладатель холодного взгляда, и его искусственные суставы, за которые Феликса именовали Железным, чуть слышно скрипнули. – Дайте мне только описание этого самого волшебника.
– Почему похищение доверили не мне? – обидчиво воскликнул Усама. – Я возражаю!
– Твои люди очень хогошо умеют убивать, – пояснил товарищ Огурец, ехидненько ухмыляясь. – А маг нам нужен живым!
Чернобородый не нашел, чего возразить, и только мрачно засопел, словно простуженный носорог.
– Ну все, товагищи! Гасходимся! – хлопнул в ладоши главный революционер. – Но сначала споем Партийную Песню…
Проходи кто в этот момент мимо неприметной халупы на самой окраине Китежа, то до его слуха донеслись бы исходящие из-под земли заунывные звуки. Прохожий, убоявшись призраков, кинулся бы наутек, и правильно поступил бы. Поскольку звуки складывались в слова, куда более страшные, чем все призраки, вместе взятые: «… разрушим до основанья, а затем! – тянули мужские голоса, больше привыкшие отдавать команды и выкрикивать лозунги. – Мы наш, мы новый мир построим! Кто был ничем, тот станет всем!»
Китеж не выпихнулся из-за горизонта, подобно тому же Ква-Ква, колышущееся облако смога над которым видно за много километров. Просто поля с пасущимися буренками, перелески и рощи из белоствольных берез неожиданно расступились, открыв вид на стольный град.
Выглядел он немногим величественнее Задрипанска. Россыпь домиков (все, как один, покосившиеся, словно пьяные). Над ними – бревенчатая стена с соответствующими башнями, а еще выше – раскоряченный силуэт княжеского терема.
– Скоро прибудем! – бодрым голосом сказал Арс, приставляя ко лбу ладонь. – Отметим это дело!
Тили-Тили в ужасе зашипел и сделал попытку зарыться в мешки.
– Отмечать? – дрогнувшим голосом проговорил Рыггантропов, впервые в жизни ощущая что-то, напоминающее страх. До встречи с китежскими обычаями, такими как «отмечание», «попойка» и «похмелье», он вовсе не был знаком с подобным чувством. – А без этого никак нельзя обойтись?
– То есть как? – с детской искренностью удивился Арс. – Ты что, меня не уважаешь? Тебе что, в прошлый раз не понравилось?
– Э, – Рыггантропов задумался. После отмечания в кабаке Задрипанска он проснулся на полу, со страшной головной болью и тошнотой. Тупо хлопая глазами смотрел на то, как хозяин заведения, вместо того, чтобы потребовать денег, униженно благодарит Могучего Волшебника за визит, просит заходить еще и наливает «на опохмел».
Рыггантропов тогда пить отказался, о чем позже пожалел, глядя на свежего, точно огурчик, Топыряка. Сам же двоечник смог нормально двигаться, не испытывая слабости и дрожания конечностей, только к вечеру, а окончательно пришел в себя сегодняшним утром.
– Не то, чтобы совсем не понравилось, – могучим напряжением имеющихся в наличии двух с половиной извилин удалось придумать уклончивый ответ. – Ты лучше вон у Трали-Вали спроси!
– А чего его спрашивать? – махнул рукой Арс. – Все равно я в его шипении ничего не понимаю!
Обоз будничным образом въехал в пределы Китежа, и за последней телегой, на которой восседали студенты, увязалась парочка одинаковых, точно близнецы, типов. Они были в длинных одеяниях из темной кожи, на голове обоих красовались черные шляпы, а лица скрывали круглые закопченные стеклышки.
– Кто это? – спросил Рыггантропов, показывая на их обладателей, которые крадучись бежали вдоль заборов.
– А я почем знаю? – оглянувшись, ответил Арс. – Мало ли у нас в Китеже юродивых?
Кто такие юродивые, Рыггантропов не знал. Но спрашивать не стал – вдруг еще дураком посчитают.
– Ну, отец, прощай, не поминай лихом, – сказал Арс вознице, когда обоз свернул в сторону рынка. – Дальше нам не по пути!
– Прощайте и вы, робяты, – степенно ответил возница, глянул на Тили-Тили и добавил: – и ты, воин Шао-Блиня.
Йода церемонно поклонился.
Хлюпающая колесами по грязи телега укатилась, а Топыряк решительно зашагал по городским улицам. За ним тяжело топал Рыггантропов, сбоку семенил Тили-Тили, который словно скользил по грязи.
Замыкали процессию двое юродивых. Они почти ползли за студентами, и всякий раз, когда один из преследуемых оборачивался, замирали, стараясь изо всех сил сделаться невидимыми.
Княжеский терем, согласно местным традициям, тоже оказался сложен из бревен, и для его возведения пришлось, похоже, вырубить небольшой лес. Ограждающий терем забор был невысок, курица перепрыгнет, а ворота – и вовсе распахнуты.
У них скучали двое дюжих молодцев в кольчугах.
Рыггантропов всю жизнь считал себя крупным парнем, но рядом с этими гигантами, железа на которых
