расплескался по серым облакам и исчез. – Теперь я вижу его так же отчетливо, как и вас…
– Что видишь? – нахмурилась Саттия.
– След кольца. Он… это, висит в воздухе подобно серебряной нити, и уходит обратно по той дороге, которой мы приехали.
– Ну что, пора отправляться в погоню? – девушка вопросительно глянула на Олена.
– Нет, – твердо сказал он. – Иди к лошадям и скажи Гундихару, чтобы он шел к нам. Мы должны похоронить всех, кто погиб здесь.
– Но это же долго! – воскликнул Бенеш. – Мы потеряем время… И много работы, да… – под спокойным взглядом Олена он говорил все тише и тише, пока не замолк совсем.
– Скажи Гундихару, пусть идет сюда. А мы пока поищем лопаты. На них мародеры вряд ли позарились.
Саттия ушла, на смену ей явился гном, снявший кафтан и закатавший рукава рубахи.
До самого полудня они копали большую яму там, где недавно был огород, а теперь буйно колосились сорняки. А затем сносили в нее останки жителей деревни. Вытаскивали их из-под обломков, клали на найденные в одном из уцелевших сараев носилки. Опускали в братскую могилу.
А потом зарыли ее, и некоторое время молча постояли рядом.
– Теперь в путь, – сказал Олен, чувствуя, что стало немного легче. По крайней мере, он сделал для погибших все, что мог.
– Э, да… это, странно, и мозоли совсем не болят… – вздохнул Бенеш, оглядывая покрытые красными волдырями ладони.
– Ты недоволен? – напоказ удивился Гундихар. – Если хочешь, могу садануть по затылку «годморгоном». Сразу голова заболит, ха-ха!
Но от такого предложения ученик мага отказался. Вернулись к Саттии, забрались в седла. Пришпорив лошадей, двинулись по дороге в обратном направлении.
– Интересно, кто мог добраться до этих мест и ограбить пожарище? – задумчиво спросила девушка, когда Заячий Скок исчез из виду.
– Честно говоря, не знаю, – покачал головой Олен. – Места тут дикие, поживиться нечем, банды хирдеров и таристеров-разбойников появляются редко. Хотя, может быть, кто-то перешел Дейн…
Лошади мягко ступали по усеянной иголками земле, запах смолы щекотал ноздри, солнце ярко светило с очистившегося неба. Печаль и чувство вины постепенно уходили, слабели, точно красота окружающего мира вымывала их из души. Воткнуть ледяной меч себе в горло больше не хотелось.
Примерно милях в пяти от селения едущий первым Бенеш неожиданно остановил коня.
– Что такое? – поинтересовался Гундихар.
– След уходит вон туда… – ученик мага показал на восток, – прямо в лес, хотя там нет даже тропы…
– В той стороне брод через Головицу, – проговорил Олен, – а за ней – дорога к замку барона Куртиана ари Онистера, хозяина Заречья. Кажется, теперь я понимаю, что за мародеры порезвились в Заячьем Скоке…
– Клянусь подштанниками моего прадедушки, мы сравняем с землей замок этого барона! – грозно пообещал гном. – Гундихар фа-Горин слов в шахту не бросает!
– Короче говоря, поехали, – сказала Саттия.
И они свернули туда, где на лесной подстилке отпечатались подковы большого коня. Между двумя громадными соснами въехали в лес. Последним убрался с открытого места Рыжий.
Ведущая из Заячьего Скока дорога опустела.
Восемь дней, проведенных на реке, посланцы Харугота отчаянно скучали. Им было тошно на палубе, муторно в трюме, на места в котором только и хватило денег. До скрежета зубов хотелось выпить, подраться или подкатить к податливой девице. Но ни для того, ни для другого, ни для третьего возможности на корабле не имелось. Приходилось обходиться игрой в кости, а без выпивки она быстро надоедала.
Поэтому большую часть времени Чернокрылые валялись в гамаках, при каждом удобном случае бросая злобные взгляды на мага. Нивуч их не замечал, по крайней мере, никак не реагировал. Листал толстую книжонку в буром кожаном переплете с золотым тиснением, и был вполне доволен жизнью.
Хуже всех приходилось неугомонному Серафу, и он постоянно ворчал, жалуясь на жизнь. Парам Терсалимец каждое утро выбирался на палубу помахать тяжеленным мечом, и этого развлечения ему хватало. Близнецы Мкарчик и Левон играли в какую-то тердумейскую игру. Передвигали фишки по разбитой на черные, белые и красные шестиугольники доске.
Андвайн Гедари на второй день пути попросил научить его играть. Объяснение правил продлилось несколько часов, а закончились тем, что прославленный боец чуть ли не впервые в жизни признал свое поражение. Пришлось ему ограничиться ролью зрителя.
Картил Одлан, следопыт и хозяин большого лука, чувствовал себя на корабле лучше всех. Сна в него влезало не меньше, чем в медведя зимой, так что на палубу норциец за плавание выходил считанное количество раз.
Но сегодня на рассвете, когда судно под названием «Единорог» добралось до гавани Танненга, с облегчением вздохнули все, в том числе и маг.
– Итак, этот робкий вонючий городок называется Танненг, – проговорил он, сойдя с борта корабля. Шестеро воинов, промолчали, только Картил Одлан позволил себе улыбнуться краем рта.
– Нам… а точнее мне, – продолжил молодой человек, – для начала неплохо бы отыскать след, поскольку у этого причала им и не пахнет.
