– Эй, где там пиво? Надо подкрепиться.
– Вот, держи.
– Спасибо… буль-буль… Вот уж надерем им задницы. А у кого нет задницы, ее вырубим и потом надерем.
– Это ты верно сказал.
И все, только негромкий лязг и тяжелый топот, от которого камни мостовой норовят поглубже зарыться в землю.
Настало время снять с нашей воображаемой птицы противогаз и отпустить ее на свободу. Все самое интересное она уже увидела, а на трех студентов, шагавших к дворцу мэра с запада, не обратила внимания, поскольку они ничем не выделялись из толпы.
Ну а подлететь к отряду альтернативных стражников, что двинулись в дорогу по улицам Ква-Ква, ее не заставили бы все боги, покинь они ради такой задачи комфортные покои на Влимпе.
Даже воображаемые птицы знают, что от Торопливых лучше держаться подальше.
– Разойдись! – рявкнул Калис, и загородившая дорогу группа прохожих распалась на части.
Стражники просочились через разреженное пространство и свернули в переулок, ведущий к Белому мосту. Тут народу оказалось еще больше, в разнородной толпе шныряли воришки, ошалевшие от свалившегося на них счастья. Самые предприимчивые уже начали обворовывать собственных товарищей, чьи карманы не могли вместить всю добычу.
Заметив Торопливых, воришки испарились со скоростью упавшей в кузнечный горн капли воды.
– Сержант, – сказал Игг Мухомор, – не кажется ли тебе, что если мы альтернативная милиция, то и методы мы должны употреблять альтернативные?
– Так точно… командор. – Новое звание было непривычным, и поэтому Калис слегка запнулся. – Это и есть альтернативный метод.
– А в чем же его альтернативность?
– Еще день назад я бы сказал: «Разойдись, твари!!»
Шагавшие впереди стражников жрецы Толстого Хрю в фиолетовых мантиях вздрогнули и обернулись. Торопливым досталось несколько укоризненных взглядов. Эффекта они не произвели никакого, поскольку священнослужители наткнулись на крайне толстошкурых грешников.
– Благословите, святые отцы, – сказал Ргов, счастливо улыбаясь. – На опасное дело идем… ик!
Жрецы предпочли запрятать укоризну подальше до того момента, когда она снова пригодится, и освободили дорогу.
– Вот видите, работает, – гордо заявил Калис. – А ну, стой, Шива-Дряк! Чем ты тут занимаешься?
– Решил вернуть уважаемому господину его кошелек, – дрожащим голосом сообщил пойманный на месте «доброго деяния» вор. – Он выпал… Вот. Извольте видеть. А я поднял, чтобы никто не взял…
– Что? – «Уважаемый господин» захлопал по карманам. – Выпал? Но как? Это просто невозможно!
– А твои люди неплохо работают, лейтенант, – сказал Игг Мухомор.
Неприятный инцидент, связанный с понижением в звании, обе стороны решили погрести под илом забвения и сделать вид, что ничего на самом деле не было.
– Так точно, – отозвался Лахов немного самодовольно. – Мы всю эту шушеру в лицо знаем.
Он не стал добавлять – откуда и для чего.
Вряд ли ответ, что Торопливые знакомятся с криминальными элементами во время совместного питья пива, а запоминают их физиономии, чтобы знать, от кого давать деру, порадовал бы бывшего МЕНТа.
Запруженный толпой Белый мост остался позади, и стражни… э, милиционеры свернули на улицу Тридцатисемилетия Отрытия Канавы. Тут оказалось немного потише.
– Не думал, что так к нему привязался, – срывающимся голосом сказал Игг Мухомор, когда их глазам предстало покосившееся древнее здание штаб-квартиры. – Всего пару дней тут не был, а соскучился…
Скупая мужская слеза упала в покрывавшую камни мостовой грязь.
Штаб-квартира, обычно полная жизнерадостных воплей и мрачных стражников, выглядела на удивление тихой и пустынной. У распахнутых дверей тюрьмы зевала гора плоти – сержант Гриббл.
При виде этого безобразия Игг Мухомор мгновенно забыл о чувствах и перешел в рабочий режим.
– Сержант! – рявкнул он так, что со стен здания посыпалась известка. – Что происходит?
Глаза Гриббла округлились, в них засветилось счастье. Некоторыми частями тела он вытянулся по стойке «смирно» и ответил:
– Ничего.
– Как ничего? – несколько опешил предводитель милиционеров. – В страже так не бывает, чтобы ничего не происходило.
– Вот и я о том же, – забормотал Гриббл, принимая обычную для себя стойку «слегка-прислонившись-к- притолоке». – Должно что-то происходить. Какое счастье, что вы вернулись. Я так рад, так рад…
– Где все? – Игг Мухомор не дал сбить себя с толку. – И заключенные?
– Их приказали отпустить ввиду отсутствия денег на кормежку, – доложил Гриббл. – И этих вот, – он ткнул ручищей, похожей на осадный таран, в сторону Лахова и компании, – тоже я выпустил. Меня оставили здание охранять, а все остальные отправились брать под защиту дворец мэра.
Бывший МЕНТ принялся неторопливо, но основательно багроветь от гнева.
– Вот бардак, – прорычал он. – Отсутствие денег на кормежку заключенных? Раньше мы без них обходились. Пошарил по помойкам – вот тебе и обед. А дворец мэра? Мэр сам о себе может позаботиться, а город – нет…
Откуда-то издалека, протискиваясь между крышами, долетел звон разбитого стекла и крик:
– Караул! Грабят!
– И это в тот период, когда Ква-Ква нуждается в стабильности и безопасности! – Игг Мухомор сурово глянул на поедавших командира глазами стражников. – Этот бардак необходимо прекращать!
– Так точно! – ответили сержанты и один вроде бы бывший лейтенант.
Из переулка неподалеку выполз на четвереньках человек с ножом в спине. Одолел пару метров, свалился лицом вниз и остался лежать.
– Поэтому пойдем и посмотрим, что внутри, – закончил Игг Мухомор. – Я просто обязан отомстить этому выскочке за свое унижение. Напакостить в кабинете, подпилить ножки стула… – Он отвлекся от сладостных мечтаний. – Гриббл, ты вступаешь в альтернативную милицию?
– А что это значит?
– Что ты снова будешь под моей командой.
– Конечно, вступаю.
– Тогда за мной. И называй меня «командор».
И они загромыхали вверх по парадной лестнице, нещадно топча ступени, будто те были в чем-то виноваты. Игг Мухомор толкнул дверь кабинета МЕНТа так уверенно, точно сам являлся тут хозяином.
Впечатление несколько испортило то, что дверь не открылась.
– Сержант Гриббл! – гаркнул командир милиционеров, таращась на замок, которого тут раньше точно не было. – Ломай дверь!
– Есть!
Натиска двадцатипудовой туши дверь не выдержала и с треском сорвалась с петель. Гриббл влетел в кабинет, и оттуда донесся его неуверенный голос:
– Э… тут стол.
– Что с ним? – спросил Лахов, заходя внутрь.
– В общем, ничего, за исключением того, что его больше нет.
– Ерунда, – быстро сказал Игг Мухомор. – Пусть Форн Фекалин об этом думает.
Упавший Гриббл превратил стол в проекцию на полу, но в остальном кабинет выглядел так же, как и раньше. И только войдя, милицейский командор осознал, что тут не хватает чего-то важного, практически фундаментального.
– О боги, – проговорил он. – Здесь больше не пахнет… Что случилось со старым добрым запахом?
Во время службы он ненавидел сивушную вонь, но сейчас был готов перегрызть глотку тому, кто посмел ее уничтожить.
