осталась сидеть лягушка размером с большого индюка, зеленая, точно молодая трава. Глаза ее, прозрачные и блестящие, как алмазы, глядели разумно, и дрожало над головой облачко светящегося тумана, мелькали в нем разноцветные вспышки.
– Что-то мне подсказывает, – напряженно произнес Харальд, – что…
– Молчите, смертные, и слушайте, что скажу я вам! – проговорила лягушка, бока которой вздувались и опадали.
Олен тяжело вздохнул, убрал руку с оружия. Он понял, кто именно явился к ним из ручья: Санила, Живорастущая, Жестокая Хозяйка, покровительница всех, обитающих на просторах Алиона – животных, растений, даже роданов. И, к собственному удивлению, не ощутил никакого благоговения.
Слишком многих встречал Рендалл во время странствий. Видел хозяев Вейхорна, могучих титанов. Сражался с колдунами нагхов, с посланцем Нижней Стороны и даже с самой Предвечной Тьмой.
Что значит после этого одна-единственная обитательница Великой Бездны?
– Слушаем внимательно, – сказал он.
– Вот уж нет! – неожиданно бросил Харальд, и в возгласе его прозвучала откровенная ненависть. – Проваливай, бессмертная тварь, если не хочешь проверить, насколько остр мой меч!
Лягушка удивленно приоткрыла рот. Странник по мирам шагнул к ней, поднимая клинок. Зеленые глаза его горели, лицо кривилось, как у безумца. Тридцать Седьмой мгновенно оказался у него на пути, принял человекоподобный облик.
– Отойди! – рыкнул Харальд.
– Нет… – Сиран не шагнул, а потек вперед, и в следующее мгновение странник по мирам оказался спеленутым по рукам и ногам чем-то серым, похожим на клубок живых лиан.
Одна из них заткнула ему рот.
– Смертный, ты посмел угрожать мне? – гневно вопросила лягушка, и по траве прошел угрожающий шорох.
Из ручья полезли на берег крохотные рачки, краем глаза Рендалл заметил готовую к броску змею.
Неразумные твари готовы были защищать свою повелительницу.
– Нет, – поспешно сказал он. – Ни в коем случае. Наш друг просто немного не в себе после всего, что нам довелось пережить. На самом деле мы благоговеем пред ликом Дарующей Жизнь.
Лягушка подозрительно глянула на него, причем тело ее на мгновение сделалось полупрозрачным. Стало ясно, что это не настоящее животное, а фантом, призрак, созданный для воплощения богини в срединной части Алиона.
Глядя на него, Олен вспомнил Белого Арон-Тиса и их разговор о природе богов, что случился на корабле посреди Жаркого океана.
«Стать чем-то единым, похожим на нас боги могут лишь в Великой Бездне или в Небесном Чертоге. Или у границ мира», – сказал тогда старый гоблин.
И, похоже, он не ошибся.
Явиться перед Рендаллом и его спутниками во всем блеске могущества Санила не могла. И поэтому вынуждена была избрать призрачный облик, связанный с ее священным животным.
– Благоговеем, – повторил Олен, – и ждем слов мудрости из ее уст.
Харальд с яростным сопением пытался вырваться из пут сирана, глаза его горели злобой.
– На самом деле я хотела бы послушать вас, – сказала лягушка. – Мерзкие порождения Древнего Льда ворвались в пределы Алиона, сокрушили его защиту. Большинство мы изгнали обратно, но некоторые ухитрились ускользнуть. Мы проследили их путь, и он привел к вам. Что хотели от вас гости и как вы смогли с ними справиться?
– Э, хм… – Рендалл понял, что вовсе не хочет говорить богине всю правду. Кто знает, как хозяева Великой Бездны и Небесного Чертога отнесутся к ледяному клинку и к тому, чьи руки держат его? Но если начать врать, то Санила это непременно заметит. – Они хотели убить нас… но благодаря помощи сиранов мы сумели отбиться… Сами бы никогда этого не смогли.
Лягушка посмотрела на Тридцать Седьмого, продолжавшего мертвой хваткой держать Харальда.
– Это я вижу… – сказала она, и изо рта ее на мгновение показался белесый язык. – Убить вас? Но зачем… Чем вы, смертные, могли заинтересовать тех, для кого любой мир – лишь пузырь на воде?
«Боги не всемогущи и тем более не всеведущи, – подумал Олен, – и не способны заглядывать нам в головы».
– Может быть, вот этим? – проговорил он и поднял правую руку, на среднем пальце которой сидел перстень из красноватого металла.
Про Сердце Пламени, принесенное в Алион почти две тысячи назад Безарием, основателем императорской династии, бессмертные наверняка знали, так что прятать украшение не было смысла.
– Этим? – Лягушка напряглась, раздулась, глаза ее стали размером с кулак гнома, в них зажглись синие огоньки. – Ты носишь это по праву? Значит, кровь Безария не сгинула в веках?
Вопрос не требовал ответа, так что Олен промолчал.
– Ладно… – Фигура богини задрожала, а голос истончился, зазвучал пронзительным писком. – Кажется мне, что нечто сокрыл ты в сердце твоем. Прощайте, смертные…
Ручей забурлил вновь, и волна, невероятно огромная для такого крохотного водоема, смыла лягушку с берега. Сиран ослабил хватку, и Харальд испустил гневное рычание.
– Почему вы не дали мне убить ее?! – рявкнул он. – Холодные бессмертные твари, жадные до жертв и не знающие, что такое жизнь!
– Тише, – сказал Олен. – Ты не любишь богов, но владыки Алиона не сделали тебе ничего плохого. Незачем восстанавливать их против нас. Кроме того, вряд ли бы ты смог нанести какой-то ущерб Саниле. Это призрак, фантом, а не сама Живорастущая.
Харальд дышал тяжело, по лицу его тек пот, но видно было, что странник по мирам быстро успокаивается.
– Неразумно, – сказал Тридцать Седьмой, принимая человекоподобный облик, и в голосе его послышалась укоризна.
– Знаю, – вздохнул Харальд. – Но не удержался. Когда только услышал это бесцеремонное «смертные»…
Рыжий подошел к Олену и принялся тереться о его ноги, то ли подбадривая, то ли просто напоминая о своем существовании. Рендалл нагнулся и почесал оцилана за ушами.
– Идем. – Сиран повернулся и воспарил над водой.
Они перебрались через ручеек и двинулись дальше на северо-запад.
Шагали вроде бы неспешно, но горы на горизонте приближались, вырастали, выпячивали пики, закованные в броню снегов, выставляли черные трещины ущелий. Ручейки и речушки попадались часто, трава становилась все более густой, сочной и высокой.
Появились заросли кустарника с узкими длинными листьями.
В траве шуршали какие-то мелкие твари, так что Рыжий заинтересованно шевелил ушами. Порой отбегал в сторону, но быстро возвращался. В вышине орали и кувыркались птицы.
Вечером, когда солнце опустилось к горизонту, впереди показался столб дыма, и Харальд насторожился.
– Кто живет в этих местах? – спросил он.
– Орки, – ответил Олен. – Я с ними не во вражде, но кто знает, как они отнесутся к чужакам.
Ночь провели на берегу ручья, из осторожности не разжигая костра. На рассвете пустились в путь и примерно через милю, в овраге, зажатом между двумя холмами, наткнулись на орков. Донесся топот копыт, Рыжий зашипел, точно змея, и на путников буквально налетели двое всадников.
Рендалл увидел зеленоватые лица, густые рыжие волосы, татуировку на плечах и руках.
– Хамена?[5] – воскликнул один из орков, и оба всадника резко натянули поводья. – Хака?[6]
– Собх бах… – начал Олен, вспомнив, как будет «доброе утро» на местном наречии, но его никто не стал слушать.
Орки увидели сирана. Дружно побледнели, развернули коней и рванули прочь с такой скоростью, словно за ними шел степной пожар.
