Привычка говорить правду боролась в них с чувством долга, даже не личного, а родового, с преданностью державе, созданной их предками на отбитой у геданов земле.
– Нет, не вышли бы… – сказал, наконец, ари Валн. – Но, клянусь крыльями Акрата, ваше императорское величество…
– Довольно! – Олен поднял руку и таристер мигом смолк. – Я принял решение и его не изменю! Ваше дело – исполнять приказы. А они будут таковы: сейчас распорядитесь, чтобы приготовили припасы в дальнюю дорогу на, – он пробежался взглядом по шатру, – восемь роданов. Дней на десять. Войску отдых на завтра, далее поведете его в столицу. Слушать распоряжения Регентского совета как меня самого. И ждите моего возвращения. Я обязательно вернусь.
В этом он, на самом деле, был не особенно уверен.
Из роданов, решивших свести более близкое знакомство с Безымянным, до сих пор не вернулся ни один.
– Все понятно? – спросил Рендалл, и полководцы в один голос ответили:
– Да, мессен.
– Вот и отлично. Тогда выполняйте.
Таристеры поклонились ему и покинули шатер, а Олен с облегчением вздохнул и вытер пот со лба.
– Все же утомительное дело – отдавать приказы, – сказал он. – Скорее бы в путь, подальше от всего этого.
– Ничего, ты привыкнешь, – убежденно заявил Ан-чи. – К власти быстро привыкают. А когда она еще и начинает нравиться, то…
– Долго вы тут будете болтать? – вмешалась Саттия. – Так мы и до завтра никуда не двинемся.
– Собираемся, – и Олен решительно поднялся с табурета.
Сборы не заняли много времени, и восемь путников, провожаемые удивленными взглядами воинов, вышли из императорского шатра. Неспешно зашагали к лесу, что начинался в сотне шагов к северу. Град к этому времени прекратился, ему на смену пришел дождь, не особенно сильный, но по-осеннему холодный.
Каждый шаг сопровождался хлюпаньем луж под ногами, деревья стояли мокрые и понурые.
– Ну что, и где ваш лесной коридор? – спросил Харальд, когда до стоявших стеной елей осталась дюжина локтей.
– Здесь, – неожиданно коротко и ясно ответил Бенеш. – Только нужно суметь его увидеть и открыть…
Он вскинул руки и замер, только задрожали растопыренные пальцы, будто ветви на ветру. Олену на миг почудилось, что вокруг фигуры молодого мага забегали сине-зеленые огоньки. Раздался пронзительный скрип, какой может издать старая, рассохшаяся дверь, в стене леса обозначился проход.
За ним открылась полоса земли, покрытая невысокой и очень густой травой.
– Идите за мной, да… – сказал Бенеш, опуская руки. – Э… там должно быть теплее, ну, я надеюсь…
И он первым шагнул в проем между древесными стволами.
Оказавшись в лесном коридоре, Рендалл и вправду ощутил слабое тепло, идущее вроде бы снизу. Справа и слева вздымалась стена из переплетенных ветвей, где не было ни единой прорехи. Настоящий ковер, пробиться через который можно лишь с помощью топора.
Дождь, ливший за пределами леса, превратился в отдельные капли, изредка падающие на лицо.
– Тут очень уютно… – сказал Восставший Маг, – и тихо…
Тишина и вправду болезненно давила на уши. Шум шагов гас в густой траве, дыхания почему-то не было слышно, а сама чаща молчала, будто не обитало в ней ни единого живого существа.
Это невесть почему напомнило Олену темный путь, проложенный мастерами гномов ниже самых глубоких пещер.
– Слишком тихо, – поежился Харальд. – Мне даже как-то не по себе.
– Здесь некого бояться… э, никому нет доступа сюда, кроме тех, ну, кто умеет открывать проход, а таких в Алионе, кроме меня, среди роданов нет, да, – и Бенеш улыбнулся, спокойно, без малейшего самодовольства.
Рендалл обернулся и увидел, что проем за ними исчез, и сзади та же стена зелени без малейшего просвета. Возникло ощущение, что полный людей лагерь, поле сражения и Хаммельн остались в тысячах миль отсюда.
– Мы ходили этим путем, корни и листья, – сказала Саттия, – и никто ни разу не споткнулся.
И они направились вперед.
Лесной коридор вел сначала прямо, затем начал петлять то вправо, то влево. Под ногами была все та же трава, без малейшего признака сухих иголок и упавших ветвей, а заросли по обе стороны оставались столь же непроницаемыми, как и на первых шагах.
Несколько раз Олену казалось, что он слышит отдаленные птичьи крики, да еще шуршал по кронам дождь.
– Э, стойте… – проговорил Бенеш, когда они миновали очередной поворот, неожиданно крутой. – Этого не должно тут быть… я…
Договорить он не успел.
Раздался шорох и треск, по глазам ударило яркое изумрудное сияние, обоняние потревожил запах мокрой шерсти. На тропу рухнуло нечто бесформенное, с множеством лап, крыльев и хвостов.
Харальд выхватил меч, на мгновение отстала от него Саттия.
Поросшее буро-серой шерстью существо качнулось, на роданов обрушилась какофония рычания, кваканья, воя и птичьих криков. Многочисленные конечности исчезли, остались две руки и две ноги, а сделавшееся почти человеческим тело покрыли перья, ало-желтые и сине-белые.
– О боги… – сказал Третий Маг.
– Они самые, – звенящим от напряжения голосом подтвердил Ан-чи. – Санила, если не ошибаюсь?
Олен и Харальд не так давно сталкивались с богиней, прозванной Живородящей и Жестокой Хозяйкой. Но тогда она пребывала в призрачном облике, сейчас же была почти во плоти…
И если верить тому, что писал Араим Голая Голова в трактате «О природе богов», на воплощение обитательницу Великой Бездны могли подтолкнуть только чрезвычайные обстоятельства.
– Слушайте, смертные! – изрекла богиня, и голос ее заставил трепетать каждую жилку Олена.
Все живое, неважно, разумное или нет, так или иначе связано с Санилой, и любой родан для нее не более чем животное, частичка необъятного царства жизни, где все равны.
– Мяу… – несколько озадаченно изрек Рыжий, и шерсть на его спине начала подниматься, а хвост засветился.
– Слушайте, смертные! – повторила Санила. – Милостью Небесного Чертога и Великой Бездны должны вы ныне пасть ниц и правдиво ответить на все мои вопросы! Особенно ты, – взгляд сверкающих зеленых глаз обратился на Олена, – отпрыск Безария, решивший обмануть меня во время прошлой встречи! И ты, – богиня глянула на Бенеша, – носитель неведомой силы…
– С чего это мы чего-то должны тебе? – спросил Ан-чи так спокойно, точно беседовал с хозяйкой постоялого двора.
Санила взмахнула руками, что на мгновение стали крыльями, и загрохотала, подобно буре:
– Ибо Алион в опасности! И ваша сила…
– Нет, это ваша сила тащит его прямо в пасть к Нижней Стороне! – прервал ее Олен, чувствуя нарастающий гнев. – Сумеете ли вы отстоять мир от посланцев? Нет, я не думаю. И тогда здесь случится то же, что произошло в Вейхорне, только вместо огня придет лед!
– Не твое дело, смертный, оценивать наши силы! – богиня уже не говорила, она шипела, точно огромная змея, и тело Рендалла, предательское тело животного, готово было упасть на колени перед своей хозяйкой.
Мышцы дергались, сердце дрожало, а не билось.
Меч в руках Саттии опускался все ниже и ниже. Бенеша трясло, белые гномы то и дело вытирали пот с лиц, Ан-чи пыхтел и сопел, пытаясь поднять руку, и только Харальд, родившийся не в Алионе, чувствовал себя спокойно. Да еще Рыжий, над которым Санила почему-то не имела власти.
– Заткнись, бессмертная тварь, – проговорил странник по мирам. – В тот раз мне не дали перерезать
