тебе глотку, но в этот я не упущу шанса…
Богиня, чье лицо поросло шерстью, а глаза обзавелись вертикальным зрачком, обратила гневный взгляд на него. Олен почувствовал, что тело вновь повинуется ему, и голова проясняется.
– Чужак! Нежить! – прошипела богиня, использовав, похоже, самое страшное свое ругательство. – Отдайте все оружие, что у вас есть, преклоните колени перед богами, и тогда мы помилуем вас!
– Вы не сумели остановить Харугота… не смогли победить Тринадцатого, – говорить было тяжело, каждое слово приходилось просто выдергивать из себя, выдирать из глубин души, но Рендалл старался. – Не справитесь вы и тут… Вы хороши как хранители, когда же дело доходит до спасения, лучше предоставить дело роданам…
– Неет! – это крик походил одновременно на клекот, на вой и на визг.
– Но почему? – спросил Ан-чи. – Мы не покушаемся на вашу власть, не собираемся рушить храмы и штурмовать Небесный Чертог.
– Я должен пробудить семя… – добавил Бенеш. – Иначе оно, ну, погибнет… и все будет зря, да.
Санила отступила на шаг, сгорбилась, и кисти рук ее обратились в когтистые лапы, а на голове поднялся гребень вроде того, каким бывают украшены некоторые ящерицы.
– Все, что происходит в Алионе, должно твориться по воле богов! По нашей воле! – изрекла она.
– Знакомые слова, – процедил Харальд. – Но мне надоело слушать твой треп, бессмертная тварь. Освободи дорогу!
Богиня на мгновение растерялась, никто и никогда за тысячелетия, что Жестокая Хозяйка вместе с братьями и сестрами правила в этом мире, не разговаривал с ней таким образом.
– Я должен пробудить семя, – повторил Бенеш, и глаза его загорелись. – И я сделаю это.
Санила расхохоталась, гребень на ее голове исчез, и она превратилась в гигантское насекомое с головой родана.
– Вы, жалкие смертные… – начала она.
Харальд метнулся вперед, подобно стреле. Блеснул его меч, вонзился туда, где у людей и геданов находится сердце. Богиня вздрогнула, с изумлением уставилась на рану, из которой потек дым.
– Освободи дорогу! – в голосе странника по мирам звенела ненависть.
– Умри! – Санила простерла руку, с нее заструилось нечто сероватое, похожее на туман, в котором летали крохотные мошки.
Тот, кто может давать жизнь, имеет власть и отнимать ее.
Но Харальд только мрачно усмехнулся и ударил вновь. Рядом с первой раной на теле богини появилась вторая, а правая кисть, в этот миг почти человеческая, оказалась отсечена от предплечья. Но не упала на землю, а повисла в воздухе, словно ее удержали невидимые нити.
Воплотившись в Алионе, собрав свое тело воедино, Санила стала уязвима для обычного оружия.
– Если ты не уйдешь, мы будем вынуждены… – забубнил Бенеш. – Мне очень не хочется, да… но ты…
Ответ богини оказался настолько стремительным, что Олен заметил лишь смазанное движение. Чудовищная боль пронзила тело, он осознал, что летит. Ударился спиной обо что-то твердое, и показалось – позвоночник хрустнул, будто сухая ветка.
Упал на четвереньки, с трудом пытаясь вдохнуть ставший шершавым и холодным воздух. Услышал жалобный стон Саттии, и этот звук заставил Рендалла поднять голову и встать на ноги.
Санила стояла на том же месте, глаза ее пылали, а фигура, закутанная в облако слепящего света, расплывалась и дрожала. Напротив нее замер Харальд – пригнувшийся, но с мечом в руках. Около его ног прижался к земле оцилан, напоминавший поросшую шерстью гусеницу.
Остальных удар расшвырял в стороны, даже Бенеш и Восставший Маг не устояли, хотя их и не унесло в заросли.
– Ну, смотри, ты пожалеешь… – прошипел Олен, чувствуя закипающую злость – самую обыкновенную, какую испытываешь к тому, кто причинил тебе боль: к противнику в кулачной драке, к столбу, о который ударился в темноте… – Саттия, ты в порядке?
– Да, – ответила девушка, поднимаясь на дрожащие ноги. – Надо только вспомнить, как ходить.
Она слабо улыбнулась и откинула со лба прядь светлых волос.
Олен выдернул из ножен ледяной клинок.
Но прежде чем он смог пустить оружие в дело, удар нанесли чародеи, и вышло это у них так слаженно, будто они сражались вместе не первый год. Третий Маг топнул, и от его ноги по земле побежали тонкие трещины, выбрасывая серые облачка. Рендалл ощутил убийственную мощь этого заклятия и вздрогнул.
Ан-чи начертил надпись из десятка знаков Истинного Алфавита с такой скоростью, что они слились в один. На мгновение в его руках возникли очертания чего-то вытянутого и тонкого, похожего на копье…
Ну а по жесту Бенеша за спиной богини задвигались деревья. Надсадный скрежет заглушил остальные звуки, вспучилась земля, выпуская хлещущие корни. И несколько лесных гигантов, рассыпая хвою и листья, двинулись вперед.
Черные трещины достигли ног богини, Ан-чи метнул копье, сотканное из воздушных струй, ожившие деревья протянули руки-ветви, бестрепетно погружая их в огненное сияние.
И все это произошло очень быстро, за несколько мгновений.
Рендалл даже не успел замахнуться мечом.
Санила рассмеялась, и в смехе ее не было более ничего человеческого. В нем звучали крики тысячи рожениц, шелест травы, что раздвигает земную плоть, треск, с каким птенец разбивает яйцо, и в то же время – вопли умирающих, бульканье крови, покидающей тело…
Тысячи потоков света ударили во все стороны, обвивая ветви оживших деревьев, заполняя трещины в земле, встречая копье из ветра. Сила столкнулась с силой, и оружие Рендалла начало действовать по собственному разумению, не дожидаясь приказов, просто защищая хозяина.
Искристо-голубое свечение ледяного клинка смешалось с огнем Сердца Пламени, тело Олена пронзила боль, словно в него воткнули тысячи раскаленных шипов. Перед ним возник щит, дважды спасавший жизнь уроженцу Заячьего Скока. И единственное, что Рендалл успел сделать до того, как от Санилы хлынула всеуничтожающая волна, прыгнуть в сторону, чтобы прикрыть этим щитом еще и Саттию.
Волна состояла не из огня или воды, ее образовали струи белого и нежно-зеленого сияния. Но все, к чему они прикасались, умирало – падали с ветвей листья, сами деревья в мгновение оборачивались гнилыми колодами.
Гул и чавканье падающих стволов раскатились по лесу.
– Ничего себе… – прошептала девушка, хватая Олена за руку. – Неужели это?.. Неужели это можно победить?..
Волна прошла в стороне от них и исчезла.
Лесной коридор пропал, они оказались посреди широкой прогалины, заваленной мертвыми стволами. Рыжий и Харальд обнаружились на том же месте, как и Бенеш с Ан-чи. Непонятным образом уцелел Андиро Се-о, а от Третьего Мага, гнома-колдуна, остался белый костяк.
Его собственное заклинание послужило «мостком», по которому разрушительная сила прорвала защиту.
– Усвоили урок, смертные? – спросила богиня.
Она пыталась говорить с торжеством, но голос обитательницы Великой Бездны выдавал, что она растеряна. Вряд ли Саниле когда-то приходилось врать, лицемерить, и она этого просто не умела.
Волна света должна была обратить дерзких роданов во прах, но этого почему-то не произошло.
– Еще как… – сказал Олен, и голубовато-алый щит перед ним исчез. – Тебя надо бить так, чтобы сразу насмерть.
Харальд атаковал богиню без лишних слов, и в лицо ей комком воющей ярости и когтей бросился оцилан. Ему даже удалось что-то зацепить, но в следующее мгновение он полетел в сторону.
Меч странника по мирам оставил на теле Санилы новую отметку, но ее это ничуть не обеспокоило.
– Жаль, что Тринадцатого больше нет… – медленно проговорил Ан-чи, встряхивая кистями. – А то бы я не погнушался обратиться к его силе, чтобы повергнуть тебя. И поверь, я помню, как это сделать…
Богиня вздрогнула, и ее облик потерял всякое сходство с человеческим. Там, где только что стояло напоминавшее родана существо, воздвигся дрожащий столб, в котором переплелись потоки белого сияния,
