– М-да… Маловато… У нас в запасе, думаю, минут двадцать, не больше… Иван Степаныч, собирайся скоренько. Поедешь с нами. Тебе здесь тоже нельзя больше оставаться. С собой бери только самое необходимое. Деньги, документы… Сам знаешь… А у тебя вообще есть где надежно отсидеться?
– …К сыну… могу, – немного подумав, отозвался старик.
– М-м-да… Не особо-то годится… Да ладно… Пока с нами, а там посмотрим. А машина у кого поближе?
– У Витьки Фесуненко. Он егерь бывший. Да я не знаю – на ходу ли? Он же квасит почем зря… Есть еще у Петра Шепитька «Тоётка» старая. Но он навряд ли согласится. Куркулина еще тот…
– Ничего, бать, а мы его попросим… Ласково… За это не волнуйся, – рассеянно проговорил Санек и тут же резко подобрался: – Все. Метнулись! Время…
Пока они с дедом носились по хате из угла в угол, наскоряк собираясь в дорогу, Славкин спеленал пленника по рукам и ногам. А потом еще безжалостно стянул в какой-то скверный бублик. Плотно забил ему рот грязной тряпкой. Оттащил куда-то за угол бани. Мостовому не совсем понравился проведенный другом чересчур короткий и, на его взгляд, невразумительный допрос. Он бы, наверное, все- таки попытался дожать «языка». Да и вопросы задал бы другие. Выяснил бы, к примеру, «как долго вообще вся эта слежка продолжалась?» И «зачем?» Но вмешаться так и не решился. Рассудил здраво: «Саньку видней… Он же спец по этому делу… Да и времени в обрез…»
Перелезли через плетень и пошлепали огородами в сторону дома Шепитько. Не то что бежать, а просто передвигаться в сколько-нибудь быстром темпе совсем не получалось. На практически свежей пахоте ноги постоянно разъезжались, да и уже через минуту на ногах повисли «тонны» липкой грязи.
Когда отошли от хаты на пару сотен метров, Славкин спохватился:
– Вот же, блин! Зажигалку на столе забыл!
– Да и хрен с ней, Сань. У меня же есть, – недоуменно глянул Мостовой.
– Нет, Андрюш, она же памятная. Еще с Афгана… Вы бегите, а я мигом догоню.
– Саня?! – остановившись, подозрительно воззрился на него Андрей.
– Ну, ты чего? – хмыкнул Славкин. – Подумал что плохое? И зря, старик… Ты за кого меня считаешь?
И Саня действительно очень скоро их нагнал. За пять минут, не больше, обернулся. К дому хохла подходили уже втроем.
Никакого звонка у ворот этого Шепитько, конечно же, не было. Его роль исправно выполнял намеренно посаженный хозяином на слишком длинную цепь сенбернар – злобный до предела, размером с двухгодовалого теленка. Весь в репьях и колтунах слежавшейся, свалявшейся длинной шерсти. Стоило мужикам приблизиться, как он тут же метнулся к забору, ударил в него тяжелыми мощными лапами и, навалившись грудью на низкую калитку, зашелся грубым утробным лаем. Подошедший первым Славкин невольно отпрянул, отступил назад. Васькины клыки хищно лязгнули в каких-то сантиметрах от его лица.
Прошло не меньше двух минут, пока в приоткрытую дверь осторожно не выглянула голова хозяина. Он цыкнул на собаку, помедлил и бочком, явно нехотя, вылез на крыльцо – коротконогий, седовласый мужичонка в накинутой на плечи засаленной залатанной, давно уже бесцветной душегрейке. Постоял, близоруко щурясь, закрываясь рукой от солнца. И только потом спустился по ступенькам и мелкими шажками подошел к калитке.
– Дивысь, яки людины?! – радушно заблажил Шепитько, берясь за щеколду. – А я, як байстрюк у хати сижу. Ничого соби не бачу…
– Здоров, Петро, – приветствовал его Семеныч и через силу выдавил: – У меня к тебе… дело есть.
– Мабудь, до мене пидемо? – проигнорировав приветствие, спросил его хохол. Но калитку так и не открыл. Замер в полуметре, переминаясь с ноги на ногу. – А шось таке, диду? Яко ж таке дило?
– Отвезешь нас в город?
– Та ж ни, ни як не можно, – пробормотал Шепитько, потупившись, и разом озаботился: У мене ж и бензину немае ни крапелюшечки… Та и жинка моя знов-таки недугувати… Я так розумию, що вам до Витьки треба…
– До какого Витьки, Петро? – нетерпеливо перебил его старик. – Ты же знаешь, как он ездит? Раз в год, когда случайно протрезвеет. Да мы ж тебе заплатим…
– Та ни, ни… – уперся рогом Шепитько. – Я ж тоби кажу, батько, – ни як не можно… Та мене ж и грошив ни яких не треба…
– Подожди, Иван Семеныч, – не выдержав, вмешался Славкин и, отстранив старика, пошел к калитке: Як же ж тоби не треба, дядько? Це ж для кожниго чоловика дуже потрибна риччю… А ось ми зараз удвох тихенько побалакаем. А раптом домовимося, – сказал и, хитро подмигнув хохлу, приблизился к нему вплотную, цепко ухватил за полу душегрейки и, перегнувшись через калитку, что-то быстро зашептал ему на ухо. «Ну вот же клоун? – вспомнив сцену на вокзале, ухмыльнулся Мостовой. – Любит посекретничать…
САЗОНОВ
Совещание должно было начаться еще пять минут назад, но работники прокуратуры, в отличие от своих «коллег» из РОВД, назначенные в состав оперативно-следственной группы, все еще поодиночке продолжали стекаться в кабинет Сазонова. Громко переговариваясь между собой, они рассаживались на стульях у стены. Андрей Степаныч сидел за столом, склонившись над «филькиной грамотой» – набросанным вчерне планом следственных мероприятий. И только изредка поверх очков в тяжелой роговой оправе поглядывал на коллег с вполне добродушной ехидцей: «Вот же бедлам устроили, паршивцы!.. Ну, правильно – это ж не у прокурора… Там бы рдели, что девицы непорочные. Муху б слышно было…»
Последним, как обычно, в кабинет прошмыгнул запыхавшийся и разобранный на части Саша Комов. Его патологическая неспособность приходить на планерки вовремя давно уже стала притчей во языцех.
– Можно начинать, Андрей Степаныч, – доложил Илья Каморин – старший по возрасту среди входящих в группу оперов. – Все в сборе.
– Добро, – удовлетворенно крякнул важняк. И, сняв очки, сосредоточенно потер костяшкой пальца переносицу. – Тогда и начинай, Илья Михалыч, коль сам назвался…
Каморин медленно, с достоинством, поднялся на ноги, но Сазонов махнул рукой – сиди, мол. Нечего мне тут ненужный цирк устраивать.
Неожиданно ожил лежащий перед Сазоновым телефон. Андрей Степаныч пристально поглядел на дисплей и только тогда, надавив на клавишу приема, поднес к уху.
– Зайди-ка ко мне. Срочно, – раздался в трубке озабоченный голос прокурора. – Прямо сейчас. Давай. Жду.
– Перекур на пару минут, – объявил Сазонов, убирая в сейф бумаги. – Только здесь, мужики, попрошу всем скопом не дымить… Нечего мне здесь вигвам устраивать…
– Ты как там, Андрей Степаныч? Всех уже озадачил? – быстро выдохнул Степанчук и, не дожидаясь ответа, ошарашил подчиненного: – Вот и не спеши… пока… У тебя же есть над чем работать… Разбой, бытовуха на Зеленой… Что там еще? Самострел на новостройке… Да мало ли…
– А как же…
– Я же говорю тебе – не спеши… С Сукоткиным пока ничего еще не ясно… Ни-че-го… Скорей всего – вообще сбросим это дело по месту происшествия в Октябрьский РОВД… Все к тому идет… Да и действительно – трупа нет, подследственность не наша… Баба с возу, так сказать… Понял меня? А?
– Ясно, – рассеянно кивнул Андрей Степаныч. – И что… вообще?
– Я разве говорил – вообще? – недовольно буркнул прокурор и поморщился, будто сдуру жеванул здоровенную дольку горького грейпфрута. – Нет, конечно… И этим тоже занимайся… Но только спокойно и без лишней спешки… Никто нас больше никуда не гонит… Понял?
«Понять-то понял… Не тупой, – выйдя от прокурора, проворчал Сазонов себе под нос. – А что тут понимать-то? Яснее ясного. Поставили на Тоше жирный крест… А может, и по щедрости душевной уже и лоб ему зеленкой намазюкали…»
«Так это же и к лучшему? – продолжил размышлять Андрей Степанович, неспешно, черепашьими шажками спускаясь по лестнице. – Покрутят в РОВД ни шатко ни валко и, как обычно, спишут это мутное дело в разряд бесперспективных. Одним глухариком побольше – невелика беда… Да и мстюга этот, глядишь, и выскользнет… Кому он нужен – по большому счету?..» Последняя мысль была абсолютно крамольной. И
