– Постойте, молодой человек. Можно вас на пару минут? – позвала она амбала. – Дело очень срочное. Боюсь, без вас не обойтись. Вас мне сам бог послал.
Спортсмен вернулся.
– Понимаете, тут у меня, а точнее, у нас… – рыжеволосая бестия обернулась и позвала Андрея. – Давай вылезай уже, хватит прятаться. Это не твоя жена.
Не понимая, что за бред несет его напарница, Ларин все же выбрался из-под кровати, вышел в тамбур и поздоровался с амбалом. Затем покосился на Лору – мол, что ты задумала, какая, на фиг, «жена»?
– Понимаете, у него жена настоящая мегера, в полиции работает, к тому же ревнивая, следит за ним повсюду. – И девушка положила руку на плечо Андрея. – Когда вы дверь начали открывать – ну все, думаем, спалились. Мой друг от испуга даже под кровать забился. А оказалось, это не она, а вы. В общем, пронесло, – доверительно глядя в глаза амбалу, сочиняла на ходу Лора. – Но нам от этого не легче. Она просто не знает, в каком мы номере. Сидит себе сейчас в вестибюле и караулит его. А если он как-нибудь мимо нее прошмыгнет и раньше домой вернется, позвонит на мобильник и скажет – ты где, дорогая, пропала, я уже и ужин приготовил… Конечно, это только предположение, может, ее там и нет. А вдруг есть? Поэтому перестраховаться надо, иначе семья распадется, двое детишек без отца останутся.
Не обремененное интеллектом лицо амбала расплылось в улыбке.
– Ну а я тут при чем?
– Если вы одолжите ему свой спортивный костюм и кепку – он мимо нее пройдет, а она и внимания на него не обратит. Ведь мой друг такой одежды никогда не носит, – и, заметив в глазах спортсмена замешательство, принялась умолять: – Ну пожалуйста. Что вам стоит?
– Рад бы помочь, но тренер ругаться будет, – развел руками амбал.
– Да не будет. Не в женской же одежде моему другу из гостиницы уходить. Если хотите, я с вашим тренером сама поговорю, объясню ситуацию. Ну пожалуйста, – дожимала его Лора.
– Мужик, помоги, а? – подыграл своей напарнице Ларин. – Такое дело, что с каждым случиться может.
Спортсмен махнул рукой:
– Ладно, уговорили…
…Два сержанта неторопливо расхаживали по тротуару перед парадным входом в бывший «Интурист» и сканировали взглядом каждого оттуда выходящего. Вот показалась какая-то фригидная дамочка в широкополой шляпе – закурила сигарету и, цокая каблучками, направилась к пешеходному переходу. За ней вышли два иностранца – встали под козырьком гостиницы и, развернув красочный путеводитель, принялись беседовать, тыкая пальцами в карту. Затем была пожилая женщина, парень с забинтованной рукой, следом за ними показались двое спортсменов. Один амбалистый, второй – высокий мужчина в спортивном костюме с эмблемой сборной области и кепке, с айпэдом под мышкой. Они неторопливо, размеренной походкой дошли до перекрестка и повернули за угол дома… А спортсменов сегодня в холле гостиницы было много.
Было еще много кого. Но полицейские так и не обнаружили среди них «инспектора КДН». Не попался он на глаза и другим ментам, дежурившим у служебного входа и у пожарной лестницы.
А тем временем уже начинало смеркаться.
Глава 7
Женя Ермаков ревел, словно малолетняя девчушка, у которой нехорошие мальчишки отобрали любимую игрушку. Всхлипывал, шмыгал носом, то и дело утирал розовым платочком льющиеся рекой слезы, размазывая по всему лицу тени, красную губную помаду и пудру. В заплаканных глазах читались обида и непонимание.
Ладутько в очередной раз отвесил своему бойфренду хлесткую пощечину – уже третью за сегодняшний вечер – и ткнул пальцем в монитор компьютера, на котором отображалась загруженная с гей-сайта «Odnopopniki.ru» и увеличенная на весь экран черно-белая фотография.
– Какого хера ты это сделал? – Николай Павлович был вне себя от ярости.
Ермаков коснулся щеки – та буквально пылала, обжигала ладонь.
– Коленька, миленький, это не я. Честное слово. Ну сам подумай, зачем мне такой ерундой заниматься? Я и в компьютерах не сильна, с трудом на свою электронную почту захожу. А тут так просто на каком-то дурацком сайте зарегистрировалась, да и фото опубликовала… – взывал к разуму губернатора Женя.
– Тогда откуда оно там взялось? Что, само появилось? – сокрушался Ладутько.
– Кто-то украл его у меня. Пропажу я только вчера заметила, но побоялась тебе об этом сказать, – признался Ермаков. – И вообще, Коленька, ты не находишь, что в последнее время вокруг меня странные вещи творятся, словно порчу кто-то наслал? Сначала какой-то алкаш ко мне заявляется и начинает шантажировать копией одного из документов, хранящихся в моем сейфе. Откуда она у него взялась – ума не приложу. Теперь вот фотография… Ох, неспроста все это. Чует мое сердце, что кто-то под нас копает, лбами столкнуть хочет – одним словом, поссорить норовит.
– Ты мне тут теории заговора не строй. Скалозубов и полковник ситуацию под жесточайшим контролем держат. И если бы кто-то под нас копал, то они мне об этом уже давно бы сказали, – наотрез отказывался верить своему «бойфренду» Николай Павлович.
– Скалозубов и Евсеев? – грустно вздохнул Ермаков. – Ты им так безоговорочно доверяешь, будто они твои закадычные друзья. Знаешь, что я тебе скажу – эти двое скользкие типы. Возможно, это именно они хотят столкнуть нас лбами.
Ладутько уже надоело выслушивать оправдания. Нет, конечно, с Женей он где-то и мог согласиться – в части того, что член Совета по нравственному и духовному воспитанию несовершеннолетних и полковник далеко не ангелы и от них можно ожидать чего угодно. Но то, что размещенная на гей-сайте фотография – их рук дело, было полнейшим бредом. Какая им от этого выгода? Да никакой.
– Хватит городить чушь! – И губернатор ударил кулаком по столу. – Последний раз спрашиваю – зачем ты это сделала? Хотя, погоди, кажется, я догадываюсь. – Он прищурился. – Я понял. Это месть. Месть за то, что я уделяю тебе мало внимания. Верно?
Женя сморкнулся в платок, скомкал его и запулил в дальний угол комнаты.
– Да, Коленька, мало. – Ермакову захотелось заплакать, но слез уже не было. – Ты променял меня на этих никчемных детишек. Как же они мне ненавистны! Но я молчала, делала то, о чем ты меня просил. Знаешь, почему? Потому что я люблю тебя. Потому что думала – со временем твоя увлеченность ими пройдет, – разоткровенничался он. – Мы же с тобой с университета вместе, в турпоходах в одной палатке спали, ты за меня всегда заступался… Но повторяю – это не я сделала.
Трясущейся рукой Ладутько схватил со стола стакан с виски и залпом выпил; на дне обнажились три подтаявших кубика льда.
– Это не я… – принялся вновь оправдываться Ермаков, но тут же смолк, когда брошенный Николаем Павловичем стакан вдребезги разбился о стенку и осыпался мелкими осколками на ковер.
– Ты хоть понимаешь, что натворила? – прохрипел, сорвав голос, Ладутько. – Из-за твоей ревности я могу лишиться кресла губернатора. Ведь журналисты наверняка ухватятся за эту фотографию и начнут свое расследование. А что, если им удастся докопаться до истины? Представляешь, какой скандал поднимется?
Ветер, ворвавшийся в приоткрытое окно, растрепал волосы на парике Ермакова. Тот неуклюже пригладил их накладными ногтями и посмотрел заплаканными глазами на Ладутько.
– Можешь мне не верить. Но я уже все сказала.
– В общем, так, – сжав пальцы в кулак, решительно произнес Ладутько, понимая, что разговор зашел в тупик. – Ты должна исчезнуть из города, залечь на дно, пока все не уляжется. В свою очередь, я попытаюсь убедить общественность, что эта фотография – гнусная провокация, фотошоп. Все понятно?
– Хочешь от меня навсегда избавиться? – обиделся Ермаков.
– Избавиться? – возмутился губернатор. – Другой на моем месте тебя просто убил бы. А я человек добрый. Все, иди, чтоб глаза мои тебя больше не видели. – И он указал Жене на дверь.
Стояла глубокая ночь, а потому шоссе было совершенно пустынным. Ни одного автомобиля не попадалось на пути бронированного «Мерседеса» бизнес-класса с козырными номерами, вызывающими трепет у сотрудников ГИБДД.
Личному шоферу Ладутько уже надоело водить пальцем по сенсорному экранчику магнитолы, переключаясь с одной радиостанции на другую.
