штангист перед решающей попыткой — и вышел.
9
Я сидела, откинувшись на сиденье, и — тупо, натужно, как бульдозер в большом снегу — пыталась протолкнуться к смыслу странного ощущения, которое преследует меня все последнее время. Проталкиваясь через беспорядочный, буреломный какой-то навал событий, я понимала, что следом за мной (вернее сказать, где-то надо мной) следовала в эти дни россыпь мелких, рваных характеристик, в чем-то определенно напоминающих мельчайшую крупу млечного пути; крупинки падали из черного космоса и оседали на землю где-то поблизости от меня, сигналя о чем-то таком, что вселяло в меня суеверный ужас… Одна из молекул млечной крупы, кажется, плавно опустилась на плечо кинг-конга, который шел тесным переулком разбираться с зеленым 'жигуленком'; да-да, у него был вид пастыря, собирающегося
Я закурила, попробовала сосредоточиться. Что еще? Кажется, крупинка млечной пыли залетала в окошко того троллейбуса на Комсомольском: треск, грохот, искры сыпятся с проводов, крики да вопли — словом,
Я притушила сигарету, посмотрелась в зеркальце и определила, что у рыжей девушки, пристально глядящей на меня из Зазеркалья, есть два пути. Либо — как Шпаликов советует: зубровки и спотыкача. Либо — забежать к психиатру.
10
Отсутствовал Зина долго. Я не могла заставить себя обернуться.
– Тебе не стоило на это смотреть, — хмуро сказал он, когда мы тронулись, и рассказал, как, по его предположениям, развивались события.
Этот 'летучий голландец' шел на бешеной скорости в правом ряду; одна бетонная плита в ограждении завалилась, улеглась на асфальт под углом и сыграла роль 'подкидной доски' — такие трамплины используют каскадеры, когда им надо перелететь на автомобиле через улицу. От них осталось мокрое место — от 'фольксвагена' и самого каскадера.
– Роскошный был автомобиль, — подвел итог Зина — 'Понтиак Файерберд'.
Я сглотнула слюну и закашлялась; на этот раз мне удалось справиться с приступом и трансформировать его едкое вещество в достаточно нейтральную реплику:
– Выходит, этот парень слишком стремился во всем быть первым.
Зина метнул на меня короткий выразительный взгляд, и я махнула рукой на правила приличия:
ПОНТИАК: СЕВ ЗА РУЛЬ ЭТОГО
АВТОМОБИЛЯ, ВЫ ИСПЫТАЕТЕ
ЧУВСТВО СОБСТВЕННОГО ПРЕВОСХОДСТВА!
…однако мы уже, кажется, приближались к цели нашего путешествия; бросив машину на паркинге, углубились в просторную, полную воздуха и свежести холмистую местность, укрытую ровной зеленой травкой, аккуратность которой наводила на мысль, что она внимательно причесана.
– Нам предстоит пикник? — спросила я, беря Зину под руку.
– В каком-то смысле… — улыбнулся он, высвободил локоть и обнял меня, — да, пикник.
Вдали металлически поблескивала Москва-река.
– А что это за райская такая обочина, предназначенная для пикников?
Оказалось, это не обочина, а вотчина — гольф-клуба. Я присвистнула: вот уж не думала, что Огненная Земля достигла таких высот народного благосостояния, что может себе позволить заводить гольф-клубы. Зина уверенно увлекал меня в направлении аккуратного здания торчащего в поле и, казалось, вырастающего прямо из травы. Мы поднялись на второй этаж, и я невольно вспомнила тихого, пришибленного синолога, Варвариного мужа, — у входа стояли китайские куклы и одаривали всяк сюда входящего тайными восточными улыбками.
Мы прошли в зал.
– Зина, Зина… Какой у тебя экстравагантный способ ухаживания за девушками! Для начала ты их ведешь на кладбище. Продолжаете вы в китайском ресторане. А что будет на третье, на десерт, так сказать?
Это был именно китайский ресторан: фонари, ширмы на окнах, цветочные гирлянды… Мы прошли на балкон и устроились за столиком на солнышке.
Отсюда открывался чудесный вид.
Среди зеленых холмов бродили люди в белых одеждах; время от времени они останавливались, опускали плечи и сосредоточенно смотрели себе под ноги — в точности воспроизводя позу мужчины, делающего свое маленькое дело.
– Что это они?
Зина не откликнулся; он сидел, слегка подавшись вперед, вглядывался в белые фигурки, растворенные в зеленом поле.
– А-а-а, — очнулся он наконец. — Играют себе люди.
Наверное, мне следовало и самой догадаться: в гольф-клуб люди приезжают не справить нужду, а помахать клюшками.
Только потом — после, когда много чего экзотически-роскошного исчезло в моем желудке; все эти восхитительно разгоняющие аппетит кусочки курицы в чехлах хрустящего теста, креветки в кляре, телятина, глазированная баранина, и, наконец, королевская креветка с чесночным соусом такой крепости, что язык мой воспламенился, — только тогда я подумала, что Зина не в своей тарелке: почти ничего не ест, отвечает рассеянно и часто невпопад.
– А скоро здесь начнут стрелять? — спросила попытавшись пошевелиться; это мне удалось с трудом — наверное, такие ощущения испытывает человек, съевший слона.
– Что-что? — он вздрогнул, переменился в лице. — Что ты сказала?
В китайских ресторанах вечно стреляют — это я знаю как автор саги про 'новых русских'; в одном из эпизодов какие-то бандиты расстреливают у меня шефа-повара ресторана 'Пекин' — странно, говорят, он был приличным и безобидным человеком…
– Вот ведь несчастный народ, эти 'новые русские'! — заметила я, коротко посвятив Зину в кое-какие детали саги.
– Не такие уж они и бедные, — заметил Зина, и мне показалось, что сейчас он разговаривает сам с собой.
Он пристально вглядывался в зеленое поле, где разглядывать было особенно нечего. К домику приближался какой-то человек лет пятидесяти: плотно сбитый, осанистый, подтянутый — должно быть, в прошлом спортсмен, считающий нужным постоянно поддерживать себя в отличной форме; единственную помарку в его внешности составляла достаточно откровенная и бросающаяся в глаза кривоногость — дефект придавал походке несколько вульгарный оттенок… Про такую говорят — утиная. Человек прошел мимо нас и медленно удалился в сторону паркинга.
– Твой знакомый? — спросила я.
