— Он спит,— упрямо повторил женский голос из дома.— Он вернулся поздно, что-то там праздновал, и будет долго отсыпаться, завтра воскресенье. И он терпеть не может, когда его будят. У него от этого зубы болят!
— Но это ошибка! — кричал мой приятель фальцетом.— Я еще не вернулся! То есть я вернулся, но я то ли ключи перепутал, то ли еще что! Я хочу попасть в дом! Откройте, пожалуйста. И подтвердите, что я — это я! И у меня потом голова болит, а не зубы!
— Пану В. я открывала после полуночи,— сказал голос из дома.— Пан В.— очень солидный пан, в это время он давно уже спит.
— Вчера! Это вчера вы мне отворяли после полуночи, пани Брандштеттерова...
— Вчера я была у дочери в Брезно,— упрямо сказал голос.
— Ну, хватит,— вмешался охранитель порядка, явно желая действительно охранить его, и обратился к садику.— Простите, пани, но вы не могли бы на минуту подойти к калитке?
— Раз это так нужно,— пробрюзжал голос. Это было неподражаемое брюзжание пани Брандштеттеровой, урожденной Пржеровской.
Вскоре заскрипел ключ в замке домовых дверей, они отворились, домохозяйка моего приятеля прошла дорожкой к калитке и отперла ее тоже: замок явно был исправен — это была солидная ремесленная работа.
— Доброе утро,— сказал запыхавшийся и вспотевший Модест Владивой В.— Не сердитесь, пани домохозяйка, что мы вас беспокоим так рано, но вот этот...
— Кто этот пан? — спросила пани Брандштеттерова у стража порядка.
— Вы не знаете? — спросил старшина.
— Но, пани хозяйка! — вскричал мой приятель с внезапными слезами на глазах.— Как же вы меня не узнаете? Ведь я у вас живу уже пятнадцать лет! В этой двухкомнатной квартире над вами! Вы у меня убираете и стираете мне белье!
— У меня там живет пан Модест Владивой В.,— сказала пожилая взлохмаченная женщина в длиннополом халате.— А вы кто изволите быть?
Мой приятель Модест Владивой В., как говорится, остолбенел.
— Дыхните-ка на меня, — сказал наконец полицейский.— Спасибо,— обратился он к домохозяйке моего приятеля.— Извините за беспокойство. А вы пройдете со мной.
— Но пани Брандштеттерова! — закричал мой приятель и вцепился в кованую калитку обеими руками.
— Тише,— строго сказала пани.— Еще разбудите моего квартиранта. Это очень приличный человек, и он много работает. Ему нужно отдохнуть как следует.
С этими словами она отправилась к дому типичной утиной походкой пани Брандштеттеровой.
— Этого не может быть,— сказал Модест Владивой В., бледный как стена.
— Ну почему же,— сказал решительный молодой человек в униформе.— Почему бы и нет?
Дежурный поручик в участке попытался привести все обстоятельства к общему знаменателю: чрезмерное количество выпитого алкоголя.
Но мой приятель Модест Владивой В., окончательно протрезвевший на высокогорном воздухе ограды, от волнения и стыда (день между тем наступил, и на улицах появились люди, когда униформированный страж порядка повел его в участок через весь район) утратил последние остатки хорошего настроения, а также и рассудительности; он громко протестовал и на все лады требовал удостоверить его личность с помощью других свидетелей или документов.
Вдруг он о чем-то вспомнил и ликующе воскликнул:
— Позвоните в гостиницу «Народный дом»! Там остановились мои соученики Летенай, Кицко, Гашчич, Халми и Бёзендорфер! Мы до утра продолжали там праздновать в номере 37! Позвоните туда, почему вы не звоните?
Наконец ему удалось убедить насупленного поручика, тот позвонил в «Народный дом» и попросил соединить его с тридцать седьмым номером. После чего он выяснил, что, во-первых, там действительно остановился гость по имени Летенай Ян, во-вторых, что этот гость находится под сильным влиянием выпитой сливовицы, в-третьих, что компанию ему составляют пан Халми и пан В., Модест Владивой.
— То есть, вы хотите сказать,— спросил поручик в телефон, отведя трубку от уха, чтобы мой приятель мог услышать ответ,— что особа, именуемая Модест Владивой В., находится в вашем гостиничном номере?
— Ну да,— кричал Летенай Ян так громко, что в телефоне почти не было надобности,— вот он сидит на моей постели и хлещет прямо из бутылки.
— Спасибо за информацию,— сказал поручик, положил трубку и посмотрел на моего приятеля испытующе и немного печально.
— Быть этого не может,— в очередной раз пролепетал Модест Владивой В. И тут же встрепенулся: — Не станете же вы верить вдрызг пьяному человеку! — воскликнул он.
— Вы считаете возможным,— спросил поручик сонным голосом,— чтобы двух человек звали Модест Владивой В.?
— Что нет, то нет,— признался М. В. В.
— Ну а можете вы быть одновременно в двух местах? Если не в трех, ведь, но достоверным сведениям, вы в это же время спите на втором этаже виллы. Гм?
— Нет.
— Возможно ли, чтобы вас не опознала особа, у которой вы проживаете пятнадцать лет?
— Нет...
— И чтобы у вас оказалось чужое удостоверение личности, о котором вы понятия не имеете?
— Нет!
— В таком случае, уважаемый пан Штвртецкий, может, вы сообщите нам, что вы делали в вилле или с какими намерениями намеревались туда проникнуть?
Мой приятель Владивой погрузился в глубокое молчание.
— В четырнадцатую, пусть проспится,— спокойно и лаконично произнес поручик.
Страж порядка, недавно державший моего приятеля за ногу, свисавшую с ограды, отвел его в четырнадцатую камеру. Там Модест улегся на нары, протрезвевший, растерянный и перепуганный. Господи, подумал он еще, может, меня и здесь нет, может, я только снюсь человеку, который спит на втором этаже виллы и сушит плавки на балкончике. Или Рудольфу Штвртецкому с улицы Хлумецкого? Черт возьми, а вдруг я в самом деле Рудольф Штвртецкий? Что тогда?
Через двадцать четыре часа в замке загромыхал ключ. Вошел полицейский, старый знакомый по позапрошлой ночи; в коридоре стояла перепуганная пани Брандштеттерова.
— Господи Иисусе Христе, пан В.,— заломила она руки,— как вы сюда попали?..
— Вы меня уже узнаете? — спросил мой приятель.
— Да как же! — воскликнула пани Брандштеттерова.— Как же мне вас не узнать? Хоть и вид у вас...
— А позавчера ночью? — спросил ошеломленный Модест Владивой.
Пани Брандштеттерова не поняла. Мой приятель обратился к полицейскому:
— Вот видите! — с горечью сказал он, указывая пальцем на свою домохозяйку.— И на основании свидетельства этой особы вы привели меня сюда!
— Я? Нет,— тут же отперся полицейский,— это был мой коллега. Я позавчера ночью спал. Я дежурил в ночь на сегодня, как раз заканчиваю. Пойдемте, пан В.
— Я не В.,— строптиво выкрикнул В.— Моя фамилия Штвртецкий!
— А вы шутник,— улыбнулся полицейский.— У нас ведь есть ваше удостоверение личности.
Знакомый поручик еще издали приветствовал моего приятеля улыбкой. Он пожал ему руку и рассмеялся.
— Ничего страшного, пан В. Это случается и в самых лучших семействах. Я слышал, вы праздновали годовщину своего выпуска. Жаль, что меня здесь не было, когда вас привели, я бы тихо-мирно отправил вас домой. Ведь мы знакомы, не так ли? Мой брат работает у вас в бухгалтерии. Галузицкий, знаете такого? Мы как-то встречались с вами на даче.
