Он остановился на верхней ступеньке, темная шерсть сюртука натянулась на широких плечах, когда он обернулся.
— Да, Зоэ?
— Я не собиралась заманивать Робина в эту брачную ловушку, — тихо проговорила она. — Скажите мне, скажите, Мерсер, что вы верите этому. Я никогда не заслужу вашего доброго мнения о себе, но не вынесу, если вы будете думать неправду.
Мерсер сурово смотрел на нее.
— Я никогда не говорил, что вы заманили его в ловушку, — наконец ответил он. — Вы просто увлеклись, как оба часто это делали.
Зоэ подняла руку.
— Называйте это, как хотите, — ответила она, отказываясь заглотить приманку, — не важно, как дело дошло до этого брака, Мерсер, я намерена сделать Робина счастливым.
Его глаза походили на холодный дождь.
— Удачи, дорогая, — спокойно сказал он. — Но что бы из этого ни вышло, я знаю, что Робин смирится с этим.
Он еще раз поклонился и отвернулся, собаки прыгали у его ног.
Зоэ смотрела ему вслед, холод реальности заливал ее.
Робин смирится с этим?!
Вот к чему свелся ее брак? А они еще даже не произнесли клятвы. Смирившийся Робин и невеста, фантазирующая о давнем поцелуе? Мерсер умышленно хотел, чтобы его слова звучали так убийственно жестоко? Или просто смягчал ее падение?
Мерсер высокомерен, но никогда не был злобным. Возможно, он предупреждал ее. И облек в слова ее самые большие страхи. Сдержанность Робина в тот день, когда он прибыл в Стрэт-Хаус, скованная неловкость предложения руки и сердца, отсутствие даже такой малости, как письмо от него на прошлой неделе, — все эти мелочи, собранные вместе, что-то значат, что-то страшное.
Она прикрыла глаза. Столько всего навалилось, что трудно в этом разобраться, логика отказывала. Паника начала овладевать ею. Зоэ сумела уйти ровным шагом, хотя ей хотелось бежать. Но она не доставит Мерсеру удовольствия видеть, как она мчится из сада, словно испуганный кролик.
И все-таки как он ни заносчив, как ни сердится порой на нее, она не настолько глупа, чтобы считать Мерсера своим врагом. Его глаза скорее были грустными, чем сердитыми, прикосновение — нежным. Возможно, слишком нежным. Даже теперь она все еще чувствовала его длинные ловкие пальцы на своей талии. Чувствовала силу его рук, помнила его глаза, в которых таилось нечто, напоминавшее сожаление. Так бывало всегда, когда Мерсер касался ее. Его сила, сдержанность и — да-да! — даже высокомерие начали обретать для нее некую привлекательность, что совершенно сбивало Зоэ с толку.
«Ваш жених вчера вечером решил напиться до полусмерти», — сказал Мерсер.
Это сдержанностью не назовешь.
О Боже, ей нужно увидеть Робина! Нужно, чтобы он убедил ее, что у нее… у них… все будет в порядке. Зоэ заспешила к дому, слезы навернулись на глаза, но она, заморгав, быстро прогнала их. По широким ступеням она поднялась на веранду и прошла в погруженный в тень большой холл.
Сначала она решила, что холл пустой, но недолго радовалась — из тени выступил Чарли Доналдсон.
— Мисс Зоэ, добрый день, — сказал он с сильным шотландским акцентом. — Могу чем-нибудь помочь?
— Мистер Доналдсон. — Зоэ не знала, почему называла дворецкого мистером, но в отношении Доналдсона это всегда казалось само собой разумеющимся. — Спасибо, нет. Я поднимусь к себе.
Его пристальный взгляд скользнул по ее лицу, потом смягчился.
— Хорошо, — спокойно произнес он, — но если… если хоть что-нибудь вас побеспокоит, вам нужно только сказать Доналдсону.
Покраснев, Зоэ снова поблагодарила его и заторопилась вверх по лестнице к своей спальне. Поднявшись, она чуть ли не бежала по коридорам, ее шаги приглушал роскошный ковер. Остановившись на очередном повороте, она огляделась. Ее комната! Которая?
Повернув в коридор, она подергала ручку двери, похожей на ведущую в ее спальню. Но дверь была заперта, и, осмотревшись, Зоэ увидела, что на стенах коридора висят совсем другие картины. Она вернулась назад, в глазах закипали горячие слезы. Закрыв рот тыльной стороной ладони, Зоэ заглушила рыдание. Что, если Робин отчаянно не хочет жениться на ней? Почему она все еще чувствует теплое прикосновение Мерсера? И почему этот чертов дом, похож на лабиринт?
Наконец она нашла нужную комнату и влетела в нее, когда слезы хлынули ручьем. Зоэ упала на кровать, даже не понимая, почему плачет. Она никогда не была плаксой. На неe это совсем не похоже.
«Вы собираетесь стать его женой, — сказал Мерсер, — и ни один из вас не слишком этому рад».
Вспомнив это, Зоэ уткнулась лицом в сиреневую полушку и зарыдала, как ребенок. Самые ужасные подозрения зародились в ее душе: Робин никогда ее не простит, Мерсер ненавидит ее, и вся эта помолвка — ужасное болотоиз которого она никогда не выберется. И почему, почему у нее до сих пор в ноздрях запах накрахмаленной рубашки Мерсера?
Она не знала, сколько пролежала, выплакивая свои горести и жалея себя, когда в коридоре послышались голоса, сопровождаемые зловещим стуком. Дверь распахнулась, и вошла Труди, а за ней четверо лакеев с багажом Зоэ. Труди, взволнованно смотрела на нее. Зоэ поднялась и встала у окна, спиной к слугам. Как только дверь за ними закрылась, Труди, успокаивая, положила прохладную руку на плечо Зоэ.
— Мисс! Что не так?
— Ох, Тру! — дрожащим голосом сказала Зоэ. — Все! Я так рада, что ты здесь! И я отчаянно хочу уехать!
— О, мисс! — Ловкие руки Труди уже занялись пуговками на спинке вычурного красного платья Зоэ. — Пожалуйста, не плачьте. Не может быть, что все так плохо.
— М-мо-ожет! — икая и всхлипывая, ответила Зоэ. — Мерсер т-таакой холодный! И Робин не хочет жениться на мне!
— Но вы же знали это, мисс? — Труди, стремительно расстегивала пуговицы. — И вы не хотите выходить за него.
Зоэ резко повернулась от окна.
— Ох, Тру, — прошептала она. — Я надеялась, что мы могли бы притвориться… и что притворство… все исправит. Но ведь этого не будет?
— Ну-ну, полно, — утешала Труди. — Как говорит ваш отец: «Туманное утро обернется ясным днем».
— День сегодня ясный! — ответила Зоэ. — А я чувствую себя несчастной!
— Милая моя! — успокаивала Труди. — Не плачьте по мужчинам! Если уж на то пошло, пусть они из- за вас плачут. Вам нужно снять эти грязные тряпки и принять ванну. И все тогда покажется значительно лучше.
— Т-ты так думаешь? — Дорогой красный шелк скользнул на пол.
— Да, — серьезно сказала Труди. — Потому что вы — мисс Зоэ Армстронг, сильная, умная, красивая, и если лорд Роберт не хочет вас, то кто-нибудь другой захочет.
Мерсер шагал по подъездной аллее прочь от дома, Бонни бежала следом. Чувствуя, что они направляются к пруду, Озорник помчался с холма и бегал вдоль кромки воды, вспугивая отдыхавших на берегу уток.
Утки, переваливаясь, удирали в воду. Мерсер спускался с холма почти вслепую, срезая дорогу через высокую траву, вместо того чтобы придерживаться ухоженной дорожки. Высокие стебли со свистом задевали его сапоги, рассыпая семена. Он рассеянно сорвал травинку и зажал между зубов. Ему нужно было что-то жевать… что-то, кроме собственного раздражения.
Видит Бог, Зоэ Армстронг раздражала его! Даже когда она вела себя безупречно, соблюдая правила этикета, или была сама доброта, он всегда уходил взволнованным и сердитым. Но на сей раз, он злился на
