любовники не всегда будут осаждать ее. Она из кожи вон лезла, чтобы наладить свой собственный бизнес, но очень скоро погрязла в долгах. Ее обманывали все кому не лень: капитаны, торговцы — каждый хотел поживиться за ее счет. Стервятники! Только и ждали случая урвать свой кусок. Ремонт судов, закупка провианта — ей выставляли двойные счета, а она даже не замечала этого.
Камилла, не совсем понимая, о чем речь, на всякий случай кивнула.
— Люк пытался ей помочь. — Плечи Ксантии печально поникли. — Но тут все кредиторы, словно сговорившись, набросились на нее. Аннамари была в отчаянии. Держу пари, Киран решил, что это его единственный шанс. Никогда не забуду этот вечер! Он рано вернулся с плантации, что бывало нечасто, надел свой лучший костюм и отправился в город.
— О… — выдохнула Камилла. — Наверное, у истории будет грустный конец, да?
Глаза Ксантии затуманились печалью.
— Да, — кивнула она. — Конечно, Киран не рассказывал мне о своих планах, но я, как все младшие сестренки, вечно подслушивала. Как он сказал, он собирался сделать ей последнее предложение — у нее будет дом в городе, экипаж, слуги и гувернантка для дочери. Все это он мог позволить себе с большим трудом, ведь мы еще не успели оправиться от того ущерба, который нанес дядюшка, и по-прежнему балансировали на грани разорения. В конце концов она согласилась.
Камилла ахнула.
— Да, — грустно кивнула Ксантия. — Да, она согласилась. Киран пробыл у нее до вечера — а когда вернулся, мне показалось, не было на земле человека счастливее его.
— Боже! — Камилла пришла в ужас. — А потом?
Печальное лицо Ксантии еще больше помрачнело.
— А потом вернулся Люк. Он уезжал из города по делам. Вечером, за ужином, Киран пыжился от гордости, как петух. В конце концов Люк, заметив, как он сияет, поинтересовался, в чем дело. И когда Киран сказал… Господи, я никогда не видела Люка в таком бешенстве! Даже когда дядя был еще жив. Узнав обо всем, он накинулся на Кирана — обвинил его в том, что он, мол, просто воспользовался бедственным положением Аннамари…
— И что Киран ответил на это?
Ксантия закрыла глаза.
— Насколько я помню, он тогда сказал: «Она ведь всего лишь sangmиlй, Люк. Sangmиlи, которая спит с мужчинами ради денег. А что, по-твоему, я мог ей предложить? Выйти за меня замуж?»
— Вот это да… — ошеломленно пробормотала Камилла.
Ксантия поджала губы.
— Ты знаешь, что означает это слово, да?
— Да, — кивнула Камилла. — Женщина, в чьих жилах течет смешанная кровь. Мистер Трэммел тоже sangmиlй. Полукровка.
— Что-то вроде этого, — кивнула Ксантия. — Но он имел в виду совсем не это, Камилла. Он не хотел сказать, что она шлюха. Просто, как попугай, повторил то, о чем болтали в порту. Глупый мальчишка! Он тогда был даже моложе Аннамари. Но она… почему она не сказала ему «нет»? Она могла просто поцеловать его в щеку, дать ему пинка под зад и отправить домой. Но она не сделала этого. Она сказала «да».
— А Люк? — негромко спросила сгоравшая от любопытства Камилла. — Что он сделал?
Ксантия покачала головой.
— Швырнул салфетку на пол и велел седлать лошадь. Вернулся он только на следующее утро. И объявил, что все кончено — он женился на ней. Мне кажется, он уже тогда был тайно влюблен в нее. Люк… он ведь был для нас с Кираном не только старшим братом, но и отцом. Он был уверен, что всегда поступает правильно. Киран вечно дразнил его за это — называл «рыцарем на белом коне»… было время, когда он считал это наивысшей похвалой. У Камиллы заныло сердце.
— Какая грустная история… — прошептала она.
— Да. Только это еще не конец, — с тяжелым вздохом проговорила Ксантия.
— Что ты имеешь в виду? — Камилла вскинула на нее глаза. Неприятное предчувствие кольнуло сердце.
Ксантия отвела глаза в сторону.
— Боже, помоги мне… я до сих пор уверена: Аннамари прекрасно знала, что она делает, — прошептала она. — Держу пари, она знала — или подозревала, — что Люк тоже влюблен в нее. И она просто использовала Кирана — чтобы подтолкнуть Люка… заставить его сделать решительный шаг.
— Боже! — Камилла пришла в ужас. — Как это подло!
В ответ Ксантия лишь покачала головой:
— Мы не можем ее судить… кто знает, что бы сделали мы, окажись на ее месте. Если бы меня довели до крайности… — вздохнула она. — Но сейчас мне кажется, что, если бы Аннамари действительно искала богатого покровителя, она могла бы найти кого-нибудь получше Кирана. Сахарные бароны в те годы купались в деньгах — любой из них был бы счастлив заполучить такую женщину. А Киран… он ведь гнул спину от рассвета до заката, словно раб, лишь бы очистить плантацию от долгов. Да, он был очень хорош собой, это верно. В те годы его считали самым красивым молодым человеком на всех островах. Но будь она шлюхой, что бы она, по-твоему, предпочла: красивого любовника или деньги?
— Это верно, — пробормотала Камилла. — Аннамари, с детства познавшая нищету, этим и отличалась от своей матери, которая, казалось, едва появившись на свет, была уверена, что нужно лишь найти мужчину, который бы смог обеспечить ей жизнь, полную роскоши, и совершенно пала духом, когда ей это не удалось.
— Так вот, после всего этого Киран, естественно, ушел из дома.
— Куда?
— Перебрался в домик смотрителя, он как раз тогда пустовал, — тихо сказала Ксантия. — По-моему, это был первый раз, когда мы расстались, — до этого такого не случалось. Конечно, я ужасно скучала по нему, хотя он и жил совсем близко. Потом, спустя какое-то время, он стал появляться в доме, иногда приходил к обеду… А потом на остров приехал Гарет — он теперь стал герцогом Уорнемом, — и Люк предложил ему вступить в дело. Но с тех пор все изменилось… и уже никогда не было по-прежнему.
— Но оба твоих брата продолжали работать вместе?
— О да. — Камилле показалось, Ксантия смахнула набежавшую слезу, но был ли в этом виноват пронзительный ветер или грусть, она не могла сказать. — Однако Люк в основном занимался морскими перевозками, он был судовладельцем, а я взялась помогать ему. Что же до Кирана, он мечтал вернуть семье состояние, поэтому он взял на себя работу на плантациях. Киран хорошо потрудился — мы многим ему обязаны. Они — Люк и он — сделали нас богатыми.
— А его жена? Люка, я хочу сказать? — не утерпела Камилла. — Она была счастлива?
— Думаю, да… Хотя местное общество встретило ее в штыки.
— Из-за того, что она была полукровка?
Ксантия покачала головой.
— Аннамари никогда не говорила об этом, хотя кое-кто знал… или догадывался, — негромко сказала она. — Цвет кожи у нее был… как кофе со сливками, только еще светлее. Прелесть что такое. Но то, что в свое время она была на содержании у богатого француза да еще и родила от него бедняжку Мартиник, — такое ведь не спрячешь, верно? Я хорошо помню тот день… да что там день — ту минуту, когда она впервые переступила порог нашего дома… Помню ее лицо в тот момент. На нем было написано торжество. Как будто она получила наконец то, чего хотела.
— Неприятно звучит.
— Поэтому мне так грустно, — кивнула Ксантия. — На самом деле Аннамари вовсе не была такой. Она была преданной матерью… и она была по- настоящему добра ко мне, хотя никто не ждал и не требовал этого от нее. Но ей приходилось нелегко. Босоногая девчонка, выросшая в грязи и нищете, которой вдруг привалило счастье — она стала любовницей богатого мужчины. Он бросил ее — и она готова была на все, лишь бы не скатиться снова вниз, в ту же грязь и нищету, из которой он ее поднял. Готова была на все, лишь бы подняться наверх. К несчастью, поднимаясь вверх по общественной лестнице, она использовала вместо ступеньки Кирана. И он никогда — никогда! — не смог этого забыть.
— Да, это многое объясняет, — пробормотала Камилла. — Должно быть, он безумно ее любил.
— Нет, не думаю, — покачала головой Ксантия. — Это, скорее, была не любовь, а какое-то наваждение. Вся его вина в том, что он позволил ненависти и чувству вины угнездиться в его сердце… не вырвал их сразу же — позволил им пустить глубокие корни, а сам даже не понял и не почувствовал этого. Впрочем, не только он — все мы дорого заплатили за это: я сама, бедняжка Мартиник… даже Гарет.
— Но… кого же он так ненавидел?
Ксантия посмотрела ей в глаза — лицо ее было полно такой угрюмой суровости, что по спине Камиллы пополз холодок.
— Себя, — прошептала она. — Понимаешь, Камилла, он ненавидит себя.
Странное дело — распутник и повеса, чьей женой Камилла, как она считала, стала, куда-то исчез, уступив место человеку гораздо более сложному и порядочному. Самые разные чувства теснились в душе Камиллы — раздражение, гнев, обида, влечение… И вдруг она почувствовала, как в ней проснулась какая-то странная нежность к этому непостижимому пока для нее мужчине.
Ксантия поднялась вместе с ней на крыльцо.
— Зайдешь? — предложила Камилла.
В ответ та весело улыбнулась.
— Ну уж нет — ты небось соскучилась по Кирану, — рассмеялась она. — Аукцион на «Таттерсоллз» давно закончился.
Однако муж Камиллы так и не вернулся домой.
Что ж, хорошо, решила Камилла. Намек понят.
Глава 8
Ротуэлл получает совет, который он меньше всего хотел услышать
Завернув около полудня в клуб «Сатир», Ротуэлл провел изрядное количество времени в обществе одной обнаженной едва ли не до пояса девицы, известной среди завсегдатаев под именем Барвинок, чьим основным достоинством было — как позже с брезгливостью сообщил герцог Уорнем своей супруге — умение, сидя на коленях у Ротуэлла, с хихиканьем вливать в себя
