Блестящий макияж, так искусно нанесенный Элизабет Арден, со сцены смотрелся как раскрашенная маска на напряженном, натянутом лице, знаменитая ослепительная улыбка казалась гримасой. Было заметно, что Корал пришлось сконцентрировать все силы, чтобы одолеть бесконечное расстояние по подиуму до середины сцены.
Публика умолкла, когда она подошла к микрофону. Ее тонкая, в черном с блестками платье фигурка выглядела на огромном белом пространстве восклицательным знаком. Речь, которую она должна была прочитать, как ее наставляли, оказалась забытой в сумочке, оставленной ею Колину. Корал действительно должна была импровизировать.
– Я так счастлива быть этим вечером здесь, – сказала она. – Я отсутствовала несколько недель и соскучилась по всем вам…
Послышались жидкие аплодисменты нескольких человек. За кулисами Колин и Уэйленд от напряжения почти вцепились друг в друга. Майя, сидя на краешке своего кресла, так впилась ногтями в ладонь Дэвида, что он поморщился от боли.
– Мода – это… – начала Корал и запнулась, в глазах у нее все расплывалось. Несколько человек фыркнули. Кто-то засмеялся. – Мода это… – повторила Корал. Неожиданно она собралась и начала с начала: – Ладно… это вся моя жизнь! Это и в самом деле единственное, что имеет для меня значение. – Она просияла. – Вот почему я так горжусь, что вручаю награду «Дивайн»… великому таланту, который прячется под псевдонимом Анаис Дю Паскье… и еще больше я горжусь тем, что, оказывается, это моя дочь, Майя Стэнтон!
Раздался шквал аплодисментов, Уэйленд и Колин едва не потеряли сознание от облегчения. Дэвид подтолкнул Майю, она вскочила на ноги и устремилась к сцене. Поднявшись на четыре ступеньки, она пошла навстречу матери, раскинув руки.
Корал тоже протянула ей обе руки, сжимая в одной статуэтку – приз «Дивайн». Корал вручила статуэтку улыбающейся Майе, они обнялись, и публика в зале словно сошла с ума, взорвавшись аплодисментами. Когда овация стихла, Майя, держа Корал за руку, склонилась к микрофону.
– Я хочу поблагодарить журнал «Дивайн», оказавший мне этой наградой великую честь. Я хочу поблагодарить мою мать и Уэйленда Гэррити за их поддержку и моих чудесных коллег по «Анаис Дю Паскье» за их помощь и упорную работу…
Она улыбнулась в ответ на новый взрыв аплодисментов и потянула Корал за руку, чтобы помочь ей сойти со сцены. Но Корал воспротивилась этому. Она приложила руку козырьком к бровям и пристально вгляделась в публику, словно желая разглядеть знакомых.
Неожиданно она схватила микрофон и закричала в него:
– Эй, вы все! Мне нужна работа! Вы слышите меня? Я сказала, что мне нужна работа!
– О Господи, – простонал Уэйленд, закрыв лицо руками. – Кто-нибудь, дайте занавес!..
Публика захихикала, потом замерла, словно загипнотизированная этой застывшей, тонкой, трагичной фигуркой. Наступила гнетущая тишина.
– Я сделала много добра большинству из вас, – продолжала Корал. – Я благословила первые шаги многих из вас. Теперь некоторые в состоянии помочь мне! Вы все знаете мою квалификацию. Я обладаю чертовски большим опытом! Я знаю свою работу! Я знаю, как…
С того самого момента, как Корал начала говорить, Майя пыталась тихонько увести ее. Внезапно Корал поддалась и позволила Майе сделать это и, покидая сцену, послала публике воздушный поцелуй. Занавес медленно закрылся. Несколько человек зааплодировали, но большинство словно окаменели, молча взирая, как Майя Стэнтон, добившаяся такого успеха молодой дизайнер, вся дрожа, уводила свою мать, сникшую и жалкую, со сцены.
По пути к кулисам Майя неожиданно почувствовала непреодолимую обиду. Напряжение и нервозность взяли верх, когда она осознала, что Корал разрушила самый важный момент в ее карьере и унизила их обеих. За кулисами они обе почти упали на руки Уэйленда и Колина.
Не в состоянии сдержать свой гнев, Майя, повернувшись, закричала:
– Почему ты сделала это? Корал рассмеялась:
– Потому что я нуждаюсь в работе! Ты сейчас на вершине успеха, может быть, ты можешь дать мне работу?
– Ты эгоистичная, эгоистичная… – Майя сорвалась. – Я бы не дала тебе работу, даже если бы от этого зависела моя жизнь!
Корал открыла рот, глаза ее блестели.
– Ты непременно должна была разрушить все, ты всегда так делала! Никто не хотел, чтобы ты была здесь сегодня вечером! И уж я-то определенно! – кричала Майя. – Это Колин умолил всех, чтобы ты участвовала…
Колин схватил Майю за руку:
– Нет! Не говори так, Майя! Корал все еще много значит в моде! Многие люди полагают…
Корал оборвала его:
– Пусть она выговорится! Пусть выплеснет всю желчь, что накопила в 'себе!
– Сегодняшний вечер прикончил тебя, мама! – бросила Майя. – Тебя больше нет!
В выражении глаз Корал что-то изменилось. В них появилась обида, непонимание, а затем даже странного рода триумф. Она повернулась к Колину и с гордостью сказала:
– Вот видишь, какой жестокой может быть моя дочь? Потом она снова обернулась к Майе:
– Мы были обречены на соперничество с момента твоего рождения. Возможно, я была худшей матерью в истории, не знаю. Сейчас я повержена на колени, Майя, – я смиряюсь, ты победила! Я молю тебя о работе. Ведь может быть что-то, что я могу сделать для тебя. Дай мне работу, Майя! Я не могу существовать без нее. Я буду просто…
