ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Гордон прошествовал прямо к Никки — перепачканной и смущенной. Красивое лицо доктора светилось от радости.
— Дорогая, вы, как обычно, великолепны. — Он взял обе ее ладони в свои. — Мне было приятно узнать от Харпера, что ваши руки почти зажили.
Его слова действовали ей на нервы, но она, сжав зубы, улыбнулась.
— Я выгляжу ужасно, и вы это видите, так что не растравляйте рану.
— Ох уж это женское тщеславие, — проговорил, смеясь, красавец блондин. — Выбросьте эту мысль из головы, детка, лучше представьте себе, как Харпер, превышая скорость, примчался домой к шести часам и обнаружил, что его никто не ждет. Сегодня, кажется, впервые за пятнадцать лет он ушел с работы раньше обычного.
Никки побледнела от неловкости, но глаз не отвела.
— Вы это серьезно? — почти умоляющим голосом спросила она, отбросив гордость и внимательно глядя на Гордона.
— Я обещаю вам одну вещь, душечка, — сказал тот, наклонив к ней голову. — Вам я никогда не стану врать. Но мы можем это проверить — давайте поцелуемся.
Никки покраснела так же внезапно, как до того побледнела.
— Гордон! — возмутилась она и увидела, что Харпер сурово смотрит на нее из-под прищуренных век, а дама с удивлением подняла брови. Они с Гордоном, должно быть, очень интимно выглядели, поэтому Никки в замешательстве отошла от веселого доктора.
Чарлз уже убежал в дом, оставив входную дверь распахнутой, и, боясь окончательно потерять самообладание, Никки изобразила улыбку и извинилась, что вынуждена удалиться, чтобы принять ванну.
— Да, конечно, — с фальшивым сочувствием сказала Гейл и просверлила Никки неприязненным взглядом.
Быстро же мне удалось нажить в ее лице врага, подумала Никки. Харпер вытащил с заднего сиденья свою сумку с вещами и большую корзину с принадлежностями для рисования, купленными Никки, и вежливо сказал:
— Гордон, Гейл, свои комнаты вы знаете. Если никто не возражает, Энн подаст ужин в восемь, так что собираемся выпить аперитивы в половине восьмого. Я тоже пойду к себе.
Он задержался и взглянул на Никки, слегка приподняв брови, а она подумала, что Харпер снова принялся за свое — искусно всем управляет, затем отходит в сторону и наблюдает за реакцией окружающих. Она может подняться наверх вместе с ним, а может постараться избежать этого, а также связанных с этим возможных осложнений. Гордон и Гейл с интересом смотрели на нее, выжидая, как же она поступит.
При других обстоятельствах она, возможно, повела бы себя иначе, но обстановка вокруг нее была непростой, полной недоговоренностей, а поэтому Никки интуитивно потянулась к наиболее надежному союзнику и пошла следом за Харпером. Это произошло само собой, как будто они много раз вместе поднимались по лестнице. За это она получила от него на редкость ласковую улыбку.
— Простите, что я испачкала вам костюм мороженым, — сказала она, когда они вошли в дом. Тяжело вздохнув, она устало поднималась по лестнице. День оказался утомительным, и все тело у нее ныло.
— Я уже сказал, что это не имеет значения. — Харпер искоса посмотрел на опущенную голову Никки и сухо осведомился: — Что вам сейчас говорил Гордон?
— Гордон? — Никки сразу и не поняла, почему он об этом спрашивает. Затем сильно покраснела, и вид у нее при этом был виноватый, словно ее уличили в чем-то позорном. Она вскинула на Харпера глаза и тут же быстро отвела их. — А, вы об этом… Да ничего особенного.
— Это «ничего» вызвало весьма интригую-щую реакцию, — проговорил он бархатным тоном, но язвительно. Они подошли к двери спальни, и Никки хотела открыть ее. Харпер не спеша поставил на пол сумку и корзинку с покупками и загородил вход. Никки оказалась прижатой спиной к стене и в ловушке его рук, упертых в стену вокруг ее головы. — В чем дело, Никки? Вы боитесь сказать?
И это говорит ее надежный союзник? Наверняка он шутит, иначе она ничего не понимает. Куда испарилась та дружеская атмосфера, которая царила в машине всего полчаса назад? Никки охватило волнение, и вот-вот могла вспыхнуть ссора. Она подняла взъерошенную голову и многозначительно сказала:
— Я уже говорила, что это не важно. Если вам так интересно, то почему вы не спросите Гордона?
— Это мысль. — Он почему-то улыбнулся, а темные, внимательные глаза странно заблестели. — И что же он мне ответит?
— Думаю, скажет, чтобы вы не вмешивались не в свое дело, — небрежно заметила Никки, насмешливо подняв брови. Она была рада, что на этот раз он не прочел ее мысли: она, возможно, глупо и опрометчиво влюбилась по уши в этого человека, но показывать свою любовь не собиралась. Все произошло слишком быстро и явно, чувства шли вразброд со здравым смыслом, а желания сдерживались неуверенностью.
Он тихо засмеялся, и в его смехе прозвучал гнев. Никки не могла понять, отчего это, и уже открыла было рот, чтобы спросить, но в эту минуту из-за угла холла стремительно выбежал Чарлз.
— Харпер, посмотри, какой я тебе нарисовал космический корабль!
Необъяснимое напряжение ослабло. Харпер неторопливо отошел от нее, и его вниманием завладел племянник. А Никки почувствовала себя так, словно слепящий ее прожектор погас. Она воспользовалась возможностью и скрылась в комнате. Там, привалившись спиной к закрытой двери, она прислушивалась к удаляющимся голосам Харпера и мальчика: низкий голос старшего Бьюмонта прерывался тонким дискантом младшего.
Итак, что же все-таки произошло? Покачав головой и удивляясь мужским причудам, Никки пошла посмотреть на себя в зеркало. О ужас! Не только блузка была в клубничных пятнах, но на локтях виднелись штрихи от фломастеров, а короткие черные волосы стояли дыбом, так как она, не замечая этого, запускала в них пальцы.
Никки помрачнела. Неудивительно, что Гейл Чанселлер смотрела на нее сверху вниз, — она была похожа на грязную уличную девчонку! Что ж, теперь поздно об этом сожалеть, надо приводить себя в порядок. И Никки отправилась в ванную.
Осторожно и быстро вымыв руки, чтобы заживающие раны не отмокали в теплой воде, она натянула плотные хирургические перчатки, которые ей дал местный доктор, напустила полную ванну, погрузившись в нее, вымыла шампунем волосы и так усердно начала оттирать себя губкой, что кожа покраснела.
Затем началась подготовка к ужину. Никки снова проглядела выбранные заранее вещи: изысканные туфли-лодочки, прозрачные черные колготки и яркое платье, больше похожее на шелковую комбинацию. Платье открывало ее стройные ноги, так как было выше колен сантиметров на десять. Его цвет подчеркивал голубизну глаз и, казалось, бросал отблеск на гладко причесанные короткие волосы. Платье буквально струилось по стройной, ладной фигурке.
Никки сама себе в нем понравилась — оно оказалось в меру нарядным и могло посопер-ничать по части моды с неброской элегантностью Гейл. Платье полностью открывало плечи и руки и держалось лишь на тоненьких бретельках. Никки хотела было надеть ожерелье, но, посмотревшись в зеркало, передумала. Без него шея выглядела вызывающе обнаженной. Ну и пусть!
Затем она подкрасила лицо. И если женщина в Никки колебалась относительно того, насколько густыми должны быть тени и румяна, художница взяла верх — и не подвела.
Спускаясь вниз по лестнице, она услышала голоса из парадной гостиной и страшно обрадовалась, так как малая гостиная — это место, где Харпер однажды отдыхал вместе с ней. Неважно, если другие бывали там утром или днем, но Никки хотелось, чтобы тот первый вечер у камина в его доме навсегда остался у нее в памяти.
Она вошла в комнату. Там были все, кроме Чарлза, который ужинал на кухне. Гордон, как всегда не умеющий сидеть на одном месте, стоял у окна и радостно ей улыбнулся. На диване грациозно устроилась Гейл с каменным лицом и злобным взглядом. Сначала Никки не поняла почему: ведь они совершенно не
