перевернулся на спину и взглянул на Сьюзен.
Она ткнула ему в лицо убитого кролика:
— Вот. Видите, я нисколько в вас не нуждаюсь!
— Я тоже не нуждаюсь в вас, мисс Сент-Клер. Так что уберите, пожалуйста, этот отвратительный труп от моего лица.
— Ах, вы во мне не нуждаетесь, говорите? А что же ВЫ, простите, будете есть? — язвительно проговорила Сьюзен, держа кролика за уши.
Чейз сел, достал из кармана нож, взял из рук Сьюзен убитого зверька и одним быстрым ударом рассек тушку. Затем, не обращая никакого внимания на девушку, принялся потрошить кролика, кидая внутренности в костер.
«Можно было бы, конечно, отдать их вон тому зверенышу, но он, пожалуй, слишком юн для такой пищи, — решил Чейз. — Интересно, а чем вообще мисс Сьюзен Сент-Клер собирается его кормить?»
— Да, мисс Сент-Клер, хочу заметить вам, что у меня и в мыслях не было убивать вашего щенка.
— Ах, вот оно что! А почему в руках была винтовка?
Меньше всего хотелось Чейзу сознаваться, что он использовал ее как костыль.
Сьюзен тем временем подошла к щенку и, опустившись перед ним на колени, принялась гладить малыша, а тот хлопал глазками и легонько бил хвостиком по земле.
Когда кролик был почищен, Чейз поднял его на вытянутой руке.
Сьюзен положила тушку в котелок, залила кактусовым соком и поставила котелок на костер. Затем подошла к обессилевшему Чейзу.
— Давайте, я взгляну на вашу ногу, — мрачно предложила Сьюзен.
Чейз кивнул:
— Прошу вас, мисс.
Он закинул руки за голову и внимательно наблюдал, как Сьюзен опускается перед ним на колени, развязывает повязку, осторожно ощупывает рану.
Чейз впервые сам посмотрел на место укуса и был потрясен. Ранка стала абсолютно чистой и гладкой. Ему не раз приходилось видеть змеиные укусы, которые так до конца дней и не заживали. А тут… Он поглядел на светловолосую девушку, склонившуюся над его ногой — она, наверное, была колдуньей.
Сьюзен вновь смазывала рану соком кактуса, и Чейз всерьез задумался над тем, уж не этот ли волшебный сок спас его. Но какое теперь это имело значение? Главное, что он жив, и все.
А Сьюзен вдруг вспомнила, что произошло вчера, когда она смазывала ему ногу. А что, если Чейз об этом тоже помнит? Помнит, как называл ее ангелом? Сьюзен густо покраснела и потупила взгляд. Она очень надеялась, что никогда больше Чейз не разбудит в ней такой животной страсти. Просто она дача ему тогда слишком много опия — только и всего.
Но ошибку эту нельзя повторять.
Но, Боже мой, ведь сегодня она опять проснулась в объятиях Чейза, и голова ее лежала на его плече. Одной ладонью он сжимал во сне ее грудь — сосок Сьюзен затвердел от этого прикосновения, и те чувства, которые она при этом испытывала, несравнимы ни с чем… Никогда раньше не думала Сьюзен, что объятия мужчины могут быть столь сладостными.
Но почему же тогда она так вела себя с ним сегодня? Ведь она могла застрелить его, и это после того, как он вытащил ее из шахты и спас от мексиканцев!
Она стольким ему обязана.
Перевязав Чейзу ногу, Сьюзен задержала ладонь на его колене. Она вновь почувствовала это. Вновь испытала волнение, которое захватило ее сегодня утром, когда она лежала в его объятиях.
Она не должна допустить, чтобы это повторилось.
Чейз уже выздоравливает, и с сегодняшнего дня она постарается держаться от него на расстоянии.
17
Смущенный близостью Сьюзен и нежностью ее прикосновений, Чейз подумал: «Уж лучше бы она встала и ушла». Близость этой женщины привносила в его усталый мозг слишком безумные желания. Ему хотелось стиснуть ее в объятиях и… и… Чейз вздохнул и закрыл глаза.
Когда он разомкнул их вновь, то обнаружил, что Сьюзен не сводит с него своих огромных зеленых глаз. Пот выступил на лбу Чейза от этого взгляда. Он ощутил себя самым сильным и самым беспомощным мужчиной на свете.
Нет, Сьюзен слишком много пережила, чтобы стать героиней его любовных фантазий. Чейз, впрочем, так и не знал, что произошло между ней и мексиканцами. Неужели они надругались над ней?
О, черт! При одной мысли об этом у Чейза невольно сжались кулаки.
Но как спросить у молодой девушки, была она изнасилована или нет? Никакой разумной формы вопроса не пришло Чейзу в голову, и он сказал только:
— Мы отправляемся в путь завтра утром.
— Что? — брови Сьюзен выгнулись дугой. — Но вы же не в состоянии сделать и нескольких шагов.
— Мы пойдем медленно — это лучше, чем ничего. Нам нужно уйти отсюда как можно скорее.
— Я понимаю, конечно, Чейз, что вам не терпится как можно скорее добраться до Золотых Холмов, но думаю, с этим стоит обождать. Глупо заставлять вас сейчас идти…
Сладкие звуки ее голоса убаюкивали. Неужели ее голос всегда был таким сладким? А руки такими нежными? Почему же Чейз не замечал этого раньше?
— Я сказал, что мы завтра отправляемся в путь, значит, так и будет, — сказал он так резко, как сам от себя не ожидал.
Чейз стиснул ладонью приклад винтовки, вытащил ее из-под одеяла и, оперевшись о землю, встал. Голову его окутал туман, и он стоял, качаясь, не отрывая взгляда от непослушных ног и боясь, что они могут подогнуться и тогда он упадет. Затем он быстро схватил мешок, опустился на колени подле валявшихся на земле вещей и принялся их собирать.
Он поднял голову и сказал с деланой улыбкой:
— Простите меня, Сьюзен. Мне вовсе не хотелось быть грубым с вами, тем более после всего того, что вы для меня сделали. Вы спасли мне жизнь, и, не сомневайтесь, вам за это я очень признателен.
Подул легкий ветерок, разметал и без того растрепанные волосы Сьюзен, вздул пузырем ее юбку — о, дьявол, как она была соблазнительна!.. Чейз тяжело вздохнул и тут же вспомнил еще одну картину. Обнаженная Сьюзен лежит под телом гадкого мексиканского подонка, а его приятель кричит, чтобы тот поторапливался и уступил ему очередь. Чейз пристрелил их обоих. Он не успел прикончить только Переса, потому что не сразу заметил его. А когда заметил, тот уже вскочил в седло и унесся, словно смерч.
Чейз знал, что этот подонок обязательно вернется за Сьюзен. Чейз знал все повадки Переса.
— Нужно поскорее бежать отсюда, — сказал Чейз громко, не сразу сообразив, что произнес эту фразу вслух.
— Вы думаете, Перес вернется, чтобы убить нас?
Чейз взглянул на Сьюзен: ее хорошенькое лицо выражало необычайную серьезность и решимость. Решимость остаться в живых. Да, эта женщина совершала порой глупости, но в целом она была отнюдь не безмозгла и, как теперь начал понимать Чейз, отнюдь не безумна. Просто больно уж она разозлилась. Чейзу вовсе не хотелось пугать Сьюзен. Но в то же время необходимо было предупредить ее, что с Пересом шутки плохи:
— Ну, да. Говоря по правде, я больше чем уверен, что он вернется и непременно прихватит с собой побольше своих молодчиков. Если бы я мог пройти хоть десять шагов, не падая, мы, конечно же, пошли бы прямо сейчас. Пока мы сидим здесь, мы не видим, что происходит по ту сторону горы. Нам нужно добраться до вершины — там мы будем в большей безопасности. Но нам придется при этом заметать следы в полном смысле слова.
