Джон Диксон Карр (под псевдонимом Картер Диксон)
«Читатель предупреждён»
Посвящается Дж. Б. Пристли
Часть первая
СУМЕРКИ
В которой исполняется пророчество
Письмо мистера Лоренса Чейса доктору Джону Сэндерсу
Мой дорогой Сэндерс!
Чем Вы занимаетесь в этот уик-энд 30-го числа? Что бы там ни было, надеюсь убедить Вас отложить это. Мы бы очень хотели видеть Вас с нами в Форуэйзе. Хорошо бы Вы смогли привезти с собой сэра Генри Мерривейла.
Форуэйз, как Вам, вероятно, известно, жилище Сэма и Мины Констейбл. Сэм — мой дальний родственник, а о Мине Вы в любом случае слышали. Они просили меня передать приглашение Вам обоим. Причина в том, что Мине удалось заполучить чтеца мыслей.
Даю честное слово, это не шутка и не розыгрыш. Пусть Ваша научная душа не будет шокирована. Этот тип не выступает в мюзик-холле, а тоже занимается наукой. Не думаю, что он шарлатан — по крайней мере, для моего скромного интеллекта он таковым не выглядит. Непритязательный парень — никакой суеты и помпы. Но он, похоже, действительно умеет читать чужие мысли, и так достоверно, что волосы встают дыбом. У него есть теория, что мысль — физическая сила, которую можно использовать как оружие.
Народу будет немного — кроме Сэма и Мины, наш чтец мыслей по фамилии Пенник, Хилари Кин и я. Хилари Кин — моя новая приятельница, так что прошу обойтись без шуточек.
Ну, я заинтриговал Вас или нет? Мы начинаем уик-энд с пятницы 29-го. Удобный поезд в 17.20 с вокзала Черинг-Кросс до Кэмбердина. Автомобиль встретит Вас на станции. Если сможете приехать, черкните записку.
Письмо доктора Джона Сэндерса мистеру Лоренсу Чейсу
Мой дорогой Чейс! С удовольствием присоединюсь к Вам в пятницу, но боюсь, Г. М. не сможет быть с нами. Он должен ехать на север по какому-то официальному делу. Однако Ваш чтец мыслей пробудил в нем горячее любопытство, и он обещает вернуться и приехать в воскресенье, если это не слишком поздно.
Не рискую выносить суждение, не познакомившись со всеми обстоятельствами, но должен сказать, что, если Вы правильно цитируете Вашего чтеца мыслей, с научной точки зрения он порет чушь.
Огромная благодарность мистеру и миссис Констейбл.
Прибуду поездом в 17.20 из Черинг-Кросс.
Глава 1
В пятницу 29 апреля доктор Джон Сэндерс отбыл рекомендованным поездом в Суррей.
Он понятия не имел, что пребывает накануне уголовного преступления, которое заставит волосы юристов поседеть, как их парики, и опровергнет прецеденты в области права и медицины. Но на душе у него было неспокойно. Даже погожий весенний день с ясным небом и мягким ветерком не мог его взбодрить. Поезд был настолько переполнен, что он не имел возможности достать из кармана письмо и повторно изучить его, как любопытный объект под микроскопом.
Конечно, беспокоиться было не о чем. Марша Блайстоун, даже находясь за шестьдесят тысяч миль в Гонолулу, оставалась его невестой. Кругосветное плавание стало необходимым из-за небольшого скандала с ее отцом в связи с делом об убийстве Хея.[1] Марша не так уж стремилась отправиться в круиз, хотя Сэндерс не мог порицать ее за то, что ее радовала перспектива интересного путешествия. Писала она достаточно часто, и ее письма были весьма содержательными, хотя, по мнению Сэндерса, слишком уж веселыми. Он бы предпочел более сентиментальные или даже бесстрастные послания. Однажды, когда Маршу в Греции обуяла сентиментальность, он получил письмо в таком духе и несколько дней пребывал на седьмом небе.
Но это бывало нечасто. А что действительно пробуждало у Сэндерса тревожные мысли, так это ставшее постоянным упоминание в письмах фамилии Кесслер.
Сначала это упоминание было случайным. «Пассажиры в целом скверная публика, но мы познакомились с одним человеком, который выглядит вполне достойным. Кажется, его фамилия Кесслер». Затем вскоре: «Мистер Кесслер уже четвертый раз в кругосветном плавании и очень нам помогает». И потом: «Тебе бы следовало послушать, как Джералд Кесслер управлялся с верблюдом в пустыне Гоби». Черт бы побрал пустыню Гоби вместе с этим хвастуном! Далее все чаще: «Джералд Кесслер рассказывал нам…» И наконец: «Джерри говорит…»
Сэндерс мог проследить курс этого знакомства через каждое море так же четко, как судовой офицер, прикалывающий флажки к карте, чтобы показать число пройденных миль от одного порта до другого. Кесслер превращался для него в навязчивую идею. Черты лица оставались неопределенными, несмотря на снимок с Маршей, присланный из Иокогамы, на котором фигурировал высокий мужчина в белом фланелевом костюме, с трубкой в зубах. Сэндерс невольно наделял Кесслера незаурядными качествами. Между декабрем и мартом в холодную Англию приходили письма, повествующие о теплых водах и цветных фонариках среди цветущего миндаля. Сэндерс, обследуя органы очередного трупа, предложенного вниманию патологоанатома министерства внутренних дел, временами чувствовал себя подавленным. Теперь Марша и безликий Кесслер находились в Гонолулу. Представления Сэндерса о Гонолулу были весьма смутными и в основном связанными с гитарами и с людьми, набрасывающими венки на чужие шеи. Но ему казалось, что на девушку типа Марши Блайстоун это может произвести роковой эффект.
