телефонистка; она в течение последних недель неотлучно находилась в кабинете полицейского управления, ожидая времени, когда Ник Картер воспользуется телефоном.
Прежде чем уехать в Чикаго, Ник Картер заявил Мак-Корклю следующее:
– Когда мы увидимся с вами в следующий раз, то вы меня не узнаете: я буду наряжен итальянцем, а звать меня будут Марко Спада. Но если вы увидите человека, который сердито разломает посередине сигару и швырнет куски на пол, то знайте, что это я, хотя бы я и был в другом гриме.
Теперь-то Ник Картер и дал этот знак, а Мак-Коркль прекрасно сыграл свою роль.
Мак-Коркль обратился к буфетчику и громко произнес:
– Подайте угощение для всех присутствующих. Представляю вам моего доброго приятеля. Когда я пять лет тому назад путешествовал по Италии и меня там обокрали, он с полной готовностью ссудил меня деньгами, чего, пожалуй, и родной брат не сделал бы. А ведь я ему был чужой. Выпьем, господа, за здоровье моего доброго приятеля Марко Спада.
Тем временем открылась дверь и вошел другой итальянец.
Он как бы не заметил веселья присутствовавших, тяжелыми шагами подошел к буфету и на ломаном английском языке потребовал кружку пива.
– Алло, Тони! Идите сюда, здесь найдется еще место для вас! – крикнул ему Мак-Коркль, сидевший за одним столом с Ником Картером.
Новопришедший оглянулся и посмотрел на стол, где сидел Мак-Коркль.
Затем он улыбнулся и, держа кружку пива в руке, подошел к столу.
– Позвольте вас познакомить: ваш земляк, Антонио Вольпе, – представил его сыщику Мак-Коркль, – а это мистер Спада, мой добрый приятель и давнишний клиент.
– Очень рад познакомиться с вами, – обратился Ник Картер к пришельцу.
– Это тот самый господин, который нанял ту комнату? – спросил Антонио Вольпе.
– Он самый и есть, – подтвердил Мак-Коркль итальянцу.
Затем Мак-Коркль пояснил Нику Картеру.
– Антонио живет в том же доме и, кажется, занимает комнату рядом с вашей. Если вы пожелаете осмотреть вашу комнату, то он охотно проводит вас туда, а мне не для чего идти с вами.
К радости Мак-Коркля итальянцы завели теперь беседу на своем родном языке, причем один пытался заговорить другого.
В конце концов они оба встали и распростились с Мак-Корклем.
– Надеюсь, я вас потом еще увижу у себя? – спросил он.
– Сегодня я уже не вернусь, но я не буду пропускать ни одного дня, чтобы не заходить сюда и поговорить с вами.
– Прекрасно. Прощайте, мистер Спада. До свидания, Антонио.
Сыщики вышли из ресторана.
– За тобою следят после твоего возвращения в Нью-Йорк? – шепотом спросил Ник Картер, когда они вышли на улицу.
– Нет, – ответил Дик.
– Отлично. Зато за мной следят весьма внимательно, хотя сегодня вечером мне удалось отделаться от моего шпиона.
– Но Мак-Коркль так великолепно сыграл свою роль, что этот шпион ничего не заметил бы, если бы даже и присутствовал при этом трогательном свидании, – заметил Дик, смеясь, – я наблюдал в окно за всей этой сценой – она была разыграна великолепно.
– Ты прав, Дик, и я даже жалею, что того господина не было здесь. Но не будем говорить об этом, пока не войдем в нашу комнату.
Вслед за тем они вошли в указанный дом и поднялись на самый верхний этаж.
Комната была обставлена весьма уютно и изящно.
Она была выдержана в незатейливом вкусе южан до мелочей, в роде немного ярких обоев и стиля картин, развешанных по стенам.
На полу лежал красивый ковер с узором из пестрых цветов.
На картинах были изображены различные красавицы с классическими чертами лица, пышными формами и прекрасными волосами.
По стенам были расставлены уютные кожаные кресла; у одной стены стояло механическое пианино, валики которого представляли собой целую коллекцию всех итальянских популярных песен; у другой стены стоял граммофон с громадным набором всевозможных пластинок.
В конце концов Ник Картер с особенным удовольствием обратил внимание на сиявшую новизной кровать с мягким матрацем и шелковыми одеялами.
– Черт возьми! Недурная обстановочка! – воскликнул Ник Картер с довольным видом, – здесь пожить будет недурно. А если еще и стены, потолок и прежде всего дверь, не пропускают звуков, чтобы нас здесь не могли подслушать, то поздравляю тебя с умением устраиваться, Дик.
– Об этом не беспокойся, – отозвался Дик, улыбаясь, – здесь можно тебя убить по всем правилам искусства, а ты кричи, сколько хочешь, твой сосед в следующей комнате не услышит ни малейшего звука. Тен-Итси великолепно устроил все это.
