Зная, как Долли умеет навести на всех уныние, если не получает того, что хочет, Гарри предложил всем найти местечко, где можно будет выпить чего-нибудь.
– Нам не следует ничего здесь есть, – сказал он, – но должен же быть ресторан, где мы можем выпить кофе или же бутылочку турецкого вина.
– О, пожалуйста, посмотрим сначала сераль! – попросила Нэнси. – Он должен быть где-то поблизости.
Узнав, что Топкапи Сарай был всего лишь в пяти минутах езды отсюда, они отправились ко дворцу, сопровождаемые бормотанием неугомонного гида.
Долли повеселела при виде огромных стен дворца, его башен и внушительного входа.
– Наконец мы увидим гарем, – сказала она.
Гид, сидевший на козлах рядом с кучером, услышал ее слова и, обернувшись, сообщил:
– Леди видеть сокровища султана.
Глаза Долли засверкали.
– Это то, что я хочу! – воскликнула она.
Они вышли из экипажа и направились к огромным воротам.
– Теперь здесь обиталище призраков евнухов, одалисок, мальчиков-пажей для утех, пьяных визирей и изгнанных султанов, – издевался Гарри.
Герцог не слушал их болтовни. Он думал о том, что дворец, построенный султаном Мехметом, был подобен городу, население которого одно время доходило до пяти тысяч человек.
Дворец был не только официальной резиденцией султана, но и местом заседаний правительства империи.
Гид провел их во внутренний двор.
Он сообщил о том, что первые ворота назывались» Баб-И-Хамаюн»– Ворота Верности, на которых выставлялись головы обезглавленных чиновников.
Следующие ворота, весело разъяснил он, назывались Воротами Покоя, рядом с которыми находилась плаха палача н водяной кран, под которым он мыл руки после экзекуции, Пройти через Ворота Счастья означало мгновенную смерть!
Повсюду было пусто, грязно и уныло. Но вот по настоянию Долли гид провел их в третий двор, где были собраны и помещены в музей сокровища, оставленные султаном.
Долли наконец-то дождалась того, чего жаждала: она глазела, раскрыв рот, на алмаз весом в 86 карат, на рубины, жемчуга, кофейные чашки, усыпанные бриллиантами, и изумруды четыре дюйма в длину и четыре дюйма в ширину.
Изумруды были и вправду фантастическими, но герцог и Гарри, потрясенные, глядели на одну из самых поразительных реликвий Константинополя: мощи, которые, как полагали, были правой дланью святого Иоанна Крестителя.
Долли взяла герцога под руку.
– Пойдем, взгляни на эти изумруды. Бак, – умоляла она. – Я так надеялась их найти. Это именно то, что я хочу.
– Сомневаюсь, что они возьмут любую сумму, даже самую баснословную, за меч султана или за изумруды, которые он носил на своей чалме»– сухо ответил герцог.
– Какой от них прок, когда они тут заперты, никто даже не смотрит на них?
– Они будут привлекать туристов, – сказал Гарри»– и я совершенно уверен, что Мустафа Кемаль рассчитывает на то, что туристы принесут в страну иностранную валюту, которая сейчас так ему необходима.
Долли не слушала и лишь бегло осмотрела остальные части дворца.
Она сразу согласилась с предложением Гарри выпить где-нибудь кофе или вина.
Гид отвез их в ресторан, довольно обшарпанный, но сказал, что лучшего ресторана в городе не найти.
Они сели за столик, и герцог сразу заметил, что официанты в ресторане были не турками, но по сравнению с посетителями принадлежали к людям высшего класса. Они сновали от столика к столику с подносами в руках и старательно обслуживали клиентов, постоянно жаловавшихся на обслуживание и еду.
Нэнси тоже наблюдала за ними и тихо сказала герцогу:
– Мне кажется, для них сохранить работу – вопрос жизни и смерти.
– Я тоже подумал об этом, – ответил он.
В этот момент молодой официант уронил банан из чаши с фруктами.
На его лице появилось выражение настоящего ужаса, и другой официант быстро накрыл банан салфеткой и унес его как раз вовремя, поскольку из-за большой ширмы, отделявшей зал от кухни, вышел владелец ресторана.
Это был дородный турок с большим животом и острыми черными глазами, не сулившими ничего хорошего тому, кто в чем-либо провинился бы.
Герцог заказал кофе и бутылку вина, но никто не смог пить ни» того, ни другого.
Гарри пригляделся к тому, что пили другие, и сказал:
