Ответа на свой вопрос она так и не услышала: именно в этот момент произошло столкновение.
Демелса хотела закричать, предупредить Бена о внезапно выскочившем из зарослей экипаже, но все произошло так неожиданно, быстро и внезапно, что уже в следующее мгновение ее сознание погрузилось во мрак.
Наконец Демелса вышла из забытья. У нее было такое чувство, словно она пронеслась по туннелю, в конце которого брезжил золотистый свет.
Открыв глаза, она увидела Нэтти, которая, склонившись над ней, прислушивалась к ее дыханию.
– Что… что произошло? – спросила Демелса чуть слышно.
Нэтти скорее уловила смысл вопроса в ее глазах, чем расслышала слова барышни. Она заверила:
– Все в порядке, вы – в безопасности.
– Произошел несчастный случай? – увереннее и громче произнесла Демелса, словно бодрый ответ Нэтти придал ей силы.
– Несчастный случай, – подтвердила Нэтти. – Вы ударились головой о камень. Но доктор говорит, что все кости – целы и у вас лишь легкое сотрясение мозга.
– Со мной все благополучно, – сказала Демелса.
– Совершенно благополучно, – подхватила Нэтти, которая поверила в это лишь сейчас, когда Демелса пришла в себя. – Вас осматривал личный врач Его Величества, и не один раз, а целых два!
– Два раза? – удивилась Демелса. – Когда же это было?
– В первый раз он приезжал вчера, сразу после происшествия, а потом заехал сегодня утром. Сказал, что при необходимости может специально приехать сюда из Лондона. Ох, и дорого это нам бы обошлось!
Демелса встревоженно нахмурилась. Любые непредвиденные расходы ложились на них тяжелым бременем.
Нэтти поспешила ее успокоить:
– Не волнуйтесь, мисс Демелса, мы ни за что не платим. Его милость взял все расходы на себя.
– Он… уехал? – Демелса приподнялась на кровати. Нэтти поправила подушку и осторожно помогла ей снова лечь.
– Да, уехал сегодня утром. Скачки закончились, и ему больше незачем здесь оставаться, – ответила она.
– Незачем, – упавшим голосом подтвердила Демелса.
Потом Демелса по настоянию Нэтти поела. Ей казалось, что она не может заставить себя проглотить ни кусочка, однако, подкрепившись через силу, она почувствовала себя бодрее.
– А где Джерард? – спросила она у Нэтти. – Почему он ко мне не пришел?
– Он уехал в Лондон вместе с его милостью, а Ролло оставил здесь. И правильно поступил. Ролло непременно нужно передохнуть!
Нетрудно было вообразить, с каким удовольствием Джерард возвращался в столицу в столь блистательном обществе. Однако вопреки здравому смыслу Демелса почувствовала себя несправедливо покинутой. Даже брат оставил ее!
Словно прочитав ее мысли, Нэтти сообщила:
– Ваш брат обещал вернуться на следующей неделе, на день или два – не больше. Еще Эббот ждет не дождется, когда вы сможете принять его. Он хочет переговорить с вами. Эбботу надо выяснить, насколько виноват в происшествии Бен.
– Ты сказала ему, что он не мог предотвратить столкновение? – спросила Демелса.
– Ему надо было сдать левее, – возразила Нэтти. – Правда, этот пьяный джентльмен появился слишком неожиданно и летел как угорелый. Я всегда говорю…
Нэтти пустилась в пространные рассуждения о вреде пьянства и пользе осмотрительности.
Демелса ее не слушала. Она размышляла о том, что отныне в их доме стало тихо и пусто и ей предстоит провести за книгой и бесконечным вышиванием много вечеров – до следующих состязаний.
Но даже в дни следующих скачек ее жизнь изменится весьма незначительно. Больше в их доме не появится блестящий граф Треварнон, и у нее не будет надобности скрываться, таиться, пользоваться тайными отверстиями в стенах для подглядывания.
Демелса почувствовала, как у нее защипало в носу, а на глазах показались слезы. Но здравый смысл подсказывал ей, что даже плакать было поздно.
Волнующие события ее жизни завершились. Впереди оставалось томительное однообразие и беспросветное одиночество.
Демелса спускалась по лестнице с большой осторожностью. Она была еще слаба, и резкие движения вызывали у нее приступы головокружения.
Нэтти заставляла ее лежать.
– Куда вы торопитесь? – вполне резонно спрашивала она. – Делать теперь стало совершенно нечего.
Это была правда, но Демелса не желала оставаться в постели. Ей хотелось двигаться, потому что бездействие порождало в ее душе тоску и апатию.
