— Я не понимаю, при чем здесь деньги? — печально спросила Луиза. — Я считаю, что деньги вообще не имеют значения!
— Это потому, что ты не знаешь жизни, — строго ответила мать.
— Но если я полюблю человека, то смогу быть с ним счастлива даже в маленьком домике. Как ты.
—Я?! Когда это я выходила замуж за человека из маленького домика?! — возмущенно спросила леди Хаттон. — Только представить себе!
— Ты однажды сказала, что согласилась бы жить с папой и в маленьком домике, потому что любишь его.
Леди Хаттон тяжело дышала. Она была в ярости.
— Пора тебе покончить с этими глупыми смехотворными мечтами! — гневно упрекнула она дочь.
— Но это благодаря вам я поняла, что любовь важнее денег, — с чувством возразила Луиза. — Эти глупые мечты?! Ты уже не веришь в них больше?
Леди Хаттон не ответила. Она только сердито посмотрела на дочь, потом встала и вышла из комнаты.
— Папа! — чуть не плача воскликнула Луиза.
— Ну-ну, дорогая, — успокоил ее отец. — Люди говорят такие вещи, но, конечно, никто не хочет быть бедным. Деньги очень важны. На самом деле, поверь мне, деньги жизненно необходимы!
Луиза вдруг почувствовала себя одинокой, всеми покинутой. Она никогда не слышала, чтобы ее родители так говорили. Будто на ее глазах они превращались в совершенно других людей.
Она послала распоряжение на конюшню, что поедет кататься, и поспешила к себе в комнату, чтобы надеть амазонку.
Родерик ждал ее у входа с Файерфлай. Его лошадь стояла тут же, оседланная, поскольку он должен был сопровождать Луизу. Но вместо того чтобы помочь взобраться в седло, он показал ей на специальную подставку на конном дворе.
— Смотрите, что я нашел, — сказал он. — Это специальная подставка, чтобы леди могли взбираться в седло. Я поставлю ее рядом с лошадью, и вам не потребуется моя помощь.
Луиза поняла, что он пытается сохранять дистанцию. И даже не хочет помочь ей сесть в седло, стремясь избежать прикосновения к ней. Конечно, он пытается защитить ее: прикасаться друг к другу было небезопасно. Но ей стало грустно, она почувствовала себя еще более одинокой.
Во время прогулки он держался позади, вместо того чтобы ехать рядом. Наконец Луиза придержала лошадь и поманила его к себе.
— Не отдаляйся от меня, Родерик. — сказала она. — Ты единственный, с кем я могу поговорить.
— Если бы я только мог помочь вам, мисс Хаттон!
—Я чувствую, будто на меня расставили сети и теперь постепенно заманивают в них. Я борюсь, но все напрасно. Я больше не узнаю собственных родителей. Все, что их волнует, — лорд Уэстбридж и его деньги.
— Уэстбридж — азартный игрок, — заявил Родерик, опустив название титула и говоря об этом человеке с откровенной неприязнью. — Может, ваш отец должен ему деньги?
— Папа много лет назад бросил играть. И потом, отец любит меня. Он бы никогда... Какая ужасная мысль! О нет, это невозможно!
— Уэстбридж хочет вас, — сказал Родерик. — С самого первого момента вашей встречи. Я знаю кое- кого из его слуг, и они намекнули мне, что он говорит о вас совсем не по-джентльменски.
— В первый же день нашей встречи я говорила тебе, что никто не сможет заставить меня поступить против своей воли, — напомнила Луиза. — И ты выразил надежду, что я всегда буду так думать. Что ты имел в виду?
—Только то, что мир очень жесток к девушке, которую некому защитить.
Совсем недавно Луиза в первую очередь обратилась бы за защитой к отцу. Теперь же она сказала:
— Но ты будешь защищать меня, Родерик?
Он накрыл ее руку своей.
— Как только смогу, — серьезно ответил он. — Доверьтесь мне. Я всегда буду рядом, чтобы прийти на помощь. Даже если вы меня не увидите!
Луиза поднесла руку юноши к своему лицу и потерлась щекой о его ладонь. Ей стало спокойней.
Но как Родерик сможет это сделать? Ведь он всего лишь слуга! Внезапно Луиза поняла, что значение имеет то, что у человека внутри, а не то, каким видят его другие. У некоторых господ душа слуг, а у некоторых слуг — душа господина.
В Родерике не было никакого раболепия, угодничества. Он был настоящим мужчиной, полным внутренней силы и инстинктивной властности. Девушка заметила это с самого начала. В следующее мгновение он подтвердил это, тихо произнеся:
—Думаю, будет лучше, если вы больше не будете приходить в конюшню ночью.
—Ты не хочешь меня видеть? — в смятении спросила Луиза.
— Не ночью. Это опасно, неужели вы не понимаете? Если кто-нибудь узнает, вы будете скомпрометированы.
— И тогда лорд Уэстбридж не захочет на мне жениться! — воскликнула она с внезапным воодушевлением. — Вот и решение! Нужно, чтобы я была скомпрометирована!
Голос Родерика стал суровым.
— Вы говорите как ребенок! Неужели вы верите, что я рискну подвергнуть вас опасности?!
— Но если...
—Я сказал
— Я думаю только о вас, — мягко объяснил Родерик. — Я пообещал защищать вас.
Он посмотрел на ее руку в своей, потом отпустил ее.
— И это последний раз, когда я вот так касался вас. А теперь я отвезу вас домой.
Луиза молча поехала следом за ним.
Приближалось Рождество, и все магазины были празднично украшены. Над дверями висел остролист, его яркие алые ягоды смотрелись очень весело. Улучшилось настроение и у Луизы.
Не может быть, чтобы сбылись ее самые страшные предчувствия. Это было какое-то недоразумение. Никто не может силой заставить ее выйти замуж за лорда Уэстбриджа, если она не захочет.
Но Родерик не менял своего серьезного отношения. Он строго придерживался данного слова, вел себя как идеальный грум, не более. Луиза каждый день выезжала на прогулки только для того, чтобы побыть с ним. Эти прогулки дарили ей ощущение радости и грусти в одно и то же время.
Она не осмеливалась упоминать о чувствах, которые связывали их все сильнее, несмотря на то что он держался от нее на расстоянии. Но иногда она ловила на себе его взгляды. В такие моменты она видела в глазах Родерика истинные чувства и знала, что в нем бушует буря эмоций, которые никогда не вырвутся наружу.
Иной раз Луиза просила его отвезти ее в деревню в карете, чтобы сделать покупки к Рождеству. Арабелла часто присоединялась к ней в таких поездках, но обычно покидала Луизу на час. Луиза была рада, что та дает ей возможность остаться наедине с Родериком. Хотя ей было неловко, что она уделяет так мало внимания подруге.
Арабелле, однако, казалось, нравилось быть предоставленной самой себе. Однажды Луиза заметила издалека, как подруга разговаривала с сыном викария Саймоном.
Тем вечером девушки переодевались к обеду. Луиза решила подразнить подругу.
— Боюсь, он тебе не подходит, дружочек. Ни высокого положения, ни денег.
—Я знаю, — тихо ответила Арабелла.
—Я говорю об этом только потому, что ты считаешь, что браки должны заключаться разумно. Арабелла! Ты что, плачешь?!
— Я ничего не могу с этим поделать, — с трудом выговорила Арабелла. — Мы так сильно любим друг друга — и у нас нет ни малейшей надежды!
