– Возможно.
– Следовательно, вы пробрались сюда, чтобы похитить мои драгоценности. Вы, должно быть, прочитали о них в газетах.
– Да, конечно, я читал в газетах о ваших драгоценностях.
– Если вам нужны они, – сгоряча вырвалось у Зенки, – то забирайте и уходите.
Едва у нее вырвались эти слова, как девушка поняла, что допустила большую оплошность. Успокоило ее лишь то, что, даже если вор расскажет кому-нибудь об их разговоре, никто не поверит, что принцесса добровольно решила расстаться со своими сокровищами.
– Я вас не понял, – удивился француз.
– Мне не следовало говорить такие вещи, – сухо отозвалась Зенка.
– Но ведь мы с вами ведем откровенный разговор. Возможно, дело в том…
– Здесь я задаю вопросы, – оборвала его Зенка. – И я хочу знать, почему вы стали вором.
Не видя его лица, Зенка почувствовала, что незнакомец улыбнулся.
– Потому что это заманчивое, увлекательное и, безусловно, опасное занятие.
– Но вас рано или поздно поймают, – недоуменно сказала Зенка.
– Да, возможно. Но, не рискуя, жить очень скучно, а это мне не по вкусу. Я люблю опасности.
– Какие мужчины все-таки счастливые, – вздохнув, проговорила Зенка.
– Потому что они могут рисковать?
– Потому что они могут заниматься чем угодно, даже становиться ворами.
– Из женщин тоже получаются очень искусные грабительницы.
– Правда? Первый раз об этом слышу! – развеселилась Зенка.
– А французы, по вашему мнению, думают только о любви? – язвительно отозвался незнакомец.
– Естественно, это у них в крови, – вновь рассмеялась Зенка.
– Смею вас заверить, Ваше Высочество, что мужчины других национальностей в этом отношении ничем не отличаются от французов.
Зенка неожиданно подумала, что их беседа приняла странный и несколько необычный оборот. Беседовать о любви с человеком, который собирался стащить ее драгоценности! Можно представить, что сказала бы по этому поводу герцогиня. Недовольная собой, девушка решила вернуться к основной теме разговора.
– Мы отвлеклись, – строго сказала она. – Разве вы не могли бы найти себе более достойное занятие, чем воровство?
– Ваше Высочество, мне бы очень хотелось поговорить о вас самой, – возразил француз. – Наверное, сегодня ваше сердце бьется сильнее, чем обычно, в ожидании встречи с будущим мужем.
– Я не имею ни малейшего намерения отвечать на ваш вопрос и должна заметить, что вы лезете не в свое дело, – вспылила Зенка. – Вы ведете себя чересчур дерзко, и, возможно, мне все-таки следует позвать часовых и посадить вас в тюрьму.
– Неужели вам доставит удовольствие мысль о том, что я гнию в камере?
– Мне это абсолютно… безразлично.
– Неправда, – не согласился с ней француз. – Вам будет не по себе. Ведь я не причинил вам зла.
– Это только потому, что я вам помешала.
– Я еще раз повторяю, что у меня и в мыслях не было чем-нибудь навредить вам.
– И я должна вам поверить?
– Даю вам слово.
– Слово вора?
– Пусть это будет слово вора, как вы изволили выразиться, но, должен заметить, даже у воров есть свой кодекс чести.
– Правда? – заинтересовалась Зенка. – Да, я слышала, что воры никогда не выдают своих сообщников полиции.
– По-моему, это просто распространенное заблуждение, ни на чем не основанное, – равнодушно заметил француз.
– Вы хотите сказать, что являетесь более порядочным человеком, чем ваши коллеги?
– У меня нет коллег. Я работаю в одиночку.
– А что вы делаете с украденными вещами? – полюбопытствовала Зенка.
– Это зависит от их ценности. Я чувствую, что вам хотелось бы, чтобы я был этаким французским Робин Гудом, который отбирает вещи у богатых и раздает их бедным. Благодаря этому наша сегодняшняя встреча приобрела бы романтическую окраску.
– На вашем месте я бы не заикалась о романтике! – вспылила Зенка.
– Почему же? – не согласился с ней француз. – Могу вас заверить, что ничего более романтического со мной до сих пор не случалось.
Он помолчал и после паузы заговорил вновь.
– Только подумайте, Ваше Высочество. Вот я, вор, причем достаточно умный, потому что сумел незаметно пробраться в королевский поезд, сижу в темноте и беседую с очаровательной принцессой в прекрасной комнате, воздух в которой напоен ароматом цветов. Мы с вами не видим друг друга, но я чувствую, что у нас много общего.
– Почему вы так решили? – спросила Зенка.
– Что-то в звуке вашего голоса, в ауре, окружающей вас, заставляет меня чувствовать особенную связь с вами, и вполне возможно, что мы встречались и ранее, в прежней жизни.
– Вы верите в подобный вздор?
– Клянусь воровской честью, что я верю этому так же, как Богу! – торжественным тоном произнес француз.
В темноте его слова прозвучали как магическое заклинание, и Зенка подумала, что он, возможно, прав. Она начинала испытывать какое-то непонятное влечение к незнакомцу, и это ощущение немного испугало ее.
– Я прощаю вам столь неожиданное появление в моем вагоне, но теперь вы должны уйти.
– Ночь только началась, – возразил француз, – возможно, нам больше никогда не представится возможность побеседовать, а вы мне очень нравитесь. Вы столь милы и очаровательны.
– Но ведь вы меня не видите, – удивилась Зенка.
– Вас видит моя душа, – ответил француз. – Мало того, что вы красивы и великодушны, я чувствую, что вы, как и я, бунтарь. Вы боретесь в одиночку. Как бы я хотел сражаться вместе с вами!
– Почему вы решили, что я с кем-то… сражаюсь? – растерянно спросила Зенка.
– Вас выдает голос, – пояснил незнакомец. – Вы рассержены и обижены кем-то.
– Вы придумываете!
– Ничего подобного. В темноте гораздо легче понять, что думает твой собеседник. В темноте все чувства обострены, как у слепых. Днем мы полагаемся на свои глаза, а сейчас нами руководят инстинкты. – В голосе француза слышалось глубокое убеждение. – Ведь глаза видят только внешнюю оболочку, – медленно продолжил он. – Им не под силу узнать, о чем на самом деле думают люди и что творится в их душах.
Зенка, затаив дыхание, внимательно слушала своего собеседника.
– Я наполовину венгерка и поэтому верю тому, что вы говорите, – сказала она, когда француз сделал паузу. – Но мои английские корни утверждают, что вы несете околесицу и я не должна вас слушать.
– Забудьте о своих английских корнях, – посоветовал незнакомец, – и поверьте своему венгерскому сердцу, которое подсказывает вам, что я прав.
– Вы меня пугаете… – еле слышно призналась Зенка.
– Не может быть! По-моему, вы очень смелая, как и подобает венгерке.
– Именно эти слова я постоянно повторяю себе, но, увы, храброй быть очень непросто.
– А жизнь и есть очень непростая штука, – утешил ее француз. – И мы с вами прекрасно знаем, что истинная храбрость заключается в умении преодолевать свой страх перед лицом грозящей опасности.
Зенка судорожно сжала руки.
– Я боюсь, – прошептала она, – но вы первый, кому я признаюсь в этом.
– Вы говорите так потому, что разговариваете не с человеком, а с призраком. Но когда наступает день,
