Тщеславная Кэтлин давно ждала этого знаменательного момента и заготовила длинную, цветистую речь. Король стал со вниманием ее слушать, а Зенка украдкой, сквозь полуопущенные ресницы, принялась разглядывать жениха.
К ее удивлению, он оказался вовсе не таким уродом, каким можно было представить его после рассказов Вильгемины. Наоборот, Миклош был высок и широкоплеч, а золотые эполеты на погонах выгодно подчеркивали тонкую талию и узкие бедра.
Зенка перевела взгляд на лицо будущего супруга и поняла, что здесь Вильгемина не преувеличила: на левой щеке короля красовался глубокий шрам, второй точно такой же тянулся от середины лба к левой брови, придавая лицу Миклоша странное и пугающее выражение.
У него был крупный прямой нос, хорошо очерченные губы, широкий лоб, волевой подбородок и, если бы не шрамы, короля можно было бы считать не просто красивым, а неотразимым. Теперь же он выглядел не аристократом, а скорее бандитом. Так, во всяком случае, решила для себя Зенка.
Она злорадно подумала, что его предками, наверное, были головорезы, которые в былые времена обитали здесь, в горах, и своей жестокостью завоевали печальную славу.
Зенка была очень начитанной девушкой, и ей сразу вспомнились рассказы о паликарах – легендарных наемниках, которые жили в горах Албании, в недоступных пещерах, к которым никто, кроме них самих, не знал дороги. Главари паликаров были все как на подбор красавцами и отличались вероломством и невероятной безжалостностью. Их узнавали по пурпурным камзолам, пышным усам и ятаганам, заткнутым за пояса.
«Вот где ему самое место, а не в королевском дворце!» – все более распаляясь, мстительно подумала Зенка.
Она рассчитывала увидеть беспомощного калеку, едва переставляющего ноги, а король оказался вполне здоровым, к тому же весьма привлекательным мужчиной! Это обстоятельство невероятно раздосадовало ее. Теперь его даже не за что было жалеть! И шрамы он, наверное, получил не в благородной битве, а во время схватки с каким-нибудь разъяренным мужем, заставшим свою жену с Миклошем!
«Жаль, что он его не убил!» – размечталась Зенка.
В этот момент король обратился к своей будущей супруге, и Зенка поспешно опустила глаза, моля Бога, чтобы жених не догадался, какие кровожадные мысли роятся в ее голове, и посчитал бы невесту невинным и беззащитным созданием.
– Вы готовы? – спросил король. – Сейчас мы поедем во дворец через город, чтобы все жители столицы смогли приветствовать вас.
Зенка молча кивнула в ответ, и они направились к выходу.
«Вот бы показать ему то место, где француз поцеловал меня ночью», – вдруг развеселилась она и тут же одернула себя за свое безрассудство, ведь король обязательно учинил бы расправу над часовыми за отсутствие бдительности. Нет, нельзя подвергать ни в чем не повинных людей такому наказанию!
«Ну ничего, настанет день, когда я расскажу королю об этом происшествии и от всей души посмеюсь над ним», – пообещала себе Зенка, ощущая приятную дрожь при мысли о предстоящих сражениях с ненавистным супругом.
Король вышел из вагона первым, протянул ей руку, и Зенка спустилась на перрон. Тут же послышался шквал оваций – это приветствовали короля и его будущую жену их подданные.
Миклош повел невесту по красному ковру, и Зенке бросилось в глаза приветствие, начертанное огромными буквами на здании вокзала: «Добро пожаловать, английская принцесса».
Эта фраза, а также обилие британских флагов ясно подчеркивали, что король и прочие решили воспринимать ее только как англичанку, напрочь при этом забывая, что она на самом деле венгерка.
Какая наглость! Выходит, они считают ее отца незначительной персоной, раз даже присвоили его дочери другую национальность!
Зенка едва дождалась, когда они сядут в карету, и тут же обратилась к премьер-министру, который вместе с герцогом расположился напротив. Герцогиня ехала в следующей карете в компании с госсекретарем по иностранным делам, послом Карании в Великобритании и послом Великобритании в Карании.
– Господин премьер-министр, я очень удивлена, что меня именуют английской принцессой, ведь я венгерка.
Как Зенка и ожидала, премьер-министру не понравилось ее замечание.
– Ваше королевское Высочество, Венгрия недавно вступила в союз с Австрией, – начал он, – а австрийцы доставляют нам немало хлопот, и, честно говоря, каранийцы их всегда недолюбливали.
– Насколько мне известно, венгры также не испытывают большой любви к австрийцам, – возразила Зенка. – Но мне бы очень хотелось, чтобы вы помнили: я дочь своего отца и горжусь этим.
Выказывая свое неудовольствие премьер-министру, Зенка старалась не смотреть в сторону короля, однако краем глаза заметила, что он внимательно прислушивается к каждому ее слову.
Тем временем карета выехала с вокзальной площади и разговор прекратился. Вдоль дороги, по которой они следовали, творилось что-то невообразимое: казалось, сама радуга решила в честь такого торжественного дня спуститься с небес и раскрасить столицу Карании в разные цвета. По обочинам стояли дети и махали красно-бело-голубыми британскими и зелеными с золотом каранийскими флагами, на всем пути возвышались триумфальные арки, карету забрасывали букетами цветов, и скоро дорога оказалась усыпанной мириадами лепестков, раздавленных колесами кареты и копытами коней всадников, сопровождавших короля и его невесту.
Вначале Зенка, которая продолжала сердиться на оказавшегося таким красивым короля, нагоняла на себя равнодушие, всем своим видом показывая, что происходящее ничуть не волнует ее и все эти приветствия хорошо знакомы ей по торжествам в честь юбилея королевы Виктории, но постепенно красота столицы и ее жителей захватила девушку, она сбросила маску надменности и начала с воодушевлением отвечать на приветствия каранийцев.
В книге о Карании Зенка прочитала, что каранийки – очень привлекательные женщины, а наряды их похожи на наряды жительниц других Балканских стран, но действительность превзошла все ее ожидания. Пышные красные и голубые юбки, искусно вышитые белые блузки, красочные венки в волосах – такого великолепия она не видела даже на родине в Важде.
Мужчины постарались не отстать от представительниц прекрасного пола и тоже нарядились во все лучшее: мелькали овечьи папахи горцев, гордо раскачивались широкополые соломенные шляпы жителей долин, украшенные разноцветными лентами, и все они: и мужчины, и женщины, и дети – радостно приветствовали свою будущую королеву.
Наконец впереди показалось величественное белое здание, расположенное на небольшом холме. Это был королевский дворец. При виде его у Зенки вновь защемило сердце. Она прекрасно знала, что жизнь в королевских покоях далеко не так безмятежна, как представляется со стороны. Это прежде всего неукоснительное соблюдение протокола, выполнение многочисленных обязанностей и, как правило, отсутствие друзей.
Карета въехала на территорию королевского парка, и шум толпы остался позади. Воспользовавшись паузой, премьер-министр обратился к Зенке.
– Ваше королевское Высочество, – произнес он почтительно, – по тому, как каранийцы радостно приветствуют вас, можно судить, что они уже успели полюбить свою будущую королеву.
– Я очень тронута, – в голосе Зенки опять появились саркастические нотки, – но у меня создалось впечатление, что это праздник в честь британского флага, а не моей персоны.
Она бросила взгляд на короля и с досадой вынуждена была признать, что в белом мундире с перекинутой через плечо голубой лентой он смотрелся очень внушительно.
«Разряженный бандит», – в сердцах подумала Зенка и подала руку королю, который помог ей выйти из кареты.
Внутри дворец оказался еще красивее, чем снаружи. Огромные зеркала, статуи высотой в человеческий рост, искусная лепнина потолков, мозаичные полы, выложенные мрамором, кварцем и лазуритом, – все это выглядело очень изысканно. По широкой парадной лестнице король и его невеста поднялись в большой зал, в котором уже собралась каранийская знать.
