Они возвращались верхом домой, пробыв целый день на охоте. Охота была неудачная, собаки не брали след, часами караулили возле нор, все устали, пришли в дурное настроение.
Совсем недалеко от дома полил дождь, и охотники вымокли до нитки. В довершение ко всему в нескольких милях от «Берез» у Синтии захромала лошадь.
Пришлось остановиться в маленькой придорожной гостинице. Питер распорядился, чтобы лошадь отвели в конюшню, а сам решил отправиться в усадьбу и прислать за Синтией машину.
– Постараюсь не задерживаться, сделаю все мигом, – заверил он. – Артур, вели хозяину затопить камин, и пусть дров не жалеет! Как бы тебе, дорогая, не подхватить воспаление легких, ты промокла насквозь.
– Я позабочусь обо всем, – пообещал Артур.
Синтия подумала, что Артуру стоило бы самому отправиться за машиной, чтобы Питер остался и позаботился о ней. Конечно, до «Особняка» дальше, чем до «Берез», но Артур-то уж знал об их с Питером отношениях и мог бы проявить такт и внимательность.
Синтия чувствовала, что даже белье у нее пропитывается влагой, и понимала, что сильной простуды в любом случае теперь не избежать.
«Лучше выпить виски, чем чаю», – решила она и раздраженно подумала о том, что Артур наверняка не одобрит ее предпочтения спиртному. Как он досаждал ей своим эгоизмом, бестактностью, чопорностью.
Артур резко приказал хозяину:
– Мисс Морроу желает выпить виски, она боится простуды.
– Лучше лекарства не придумаешь, – подтвердил хозяин.
– Принесите, да поскорее.
Виски тотчас же появилось, Синтия стала отпивать из стакана мелкими глотками, и тут Артур взял быка за рога:
– Синтия, я хочу задать тебе один вопрос.
– Какой? – рассеянно отозвалась Синтия.
Она мысленно прикидывала, сколько времени займет у Питера добраться до дому и сколько еще ждать, пока он за ней вернется.
– Ты выйдешь за меня замуж?
Сначала она попросту ничего не поняла, ей даже показалось, что ослышалась. Потом недоуменно уставилась на Артура, который, сжав челюсти, с окаменевшим лицом смотрел куда-то в одну точку, избегая ее взгляда.
– Что ты сказал? – спросила она после долгого молчания.
– Я просил тебя выйти за меня замуж, – пробормотал Артур.
– Ты с ума сошел?
Конечно, нельзя говорить такое в ответ на предложение руки и сердца, но возглас удивления прозвучал помимо воли.
Артур покраснел, губы его сжались, лицо перекосилось от злости.
– Нет, Синтия, я в своем уме. Я знаю, у вас с Питером вроде бы хорошие отношения, но ведь вы родственники, и, уж конечно, полковник не разрешит.
– Мы с Питером помолвлены, – перебила Синтия поспешно. – Отец хочет, чтобы мы подождали, считает, мы слишком молоды, но сразу, как только будет возможно, мы намерены обвенчаться.
Она сказала это резко, словно выговаривая ему, но, поняв вдруг и оценив его искреннее чувство, добавила уже мягче:
– Прости меня, Артур!
– Да ничего, – тихо промолвил он. – Я понимаю…
И вот теперь, вспомнив далекое прошлое, она задала ему вопрос:
– Ты так и не женился, Артур?
Артур промолчал, но во взгляде его можно было прочитать ответ. Синтия, смутившись, перевела разговор на другую тему.
– Ты мне должен пересказать все сплетни и что было из ряда вон выходящего в мое отсутствие. Кто женат, а кто нет. Кто в кого влюблен, кто с кем живет…
– Боюсь, о последнем я не осведомлен, – сухо заметил Артур.
Синтия рассмеялась.
– Почему ты такой чопорный?
– Разве это чопорность?
В голосе слышались обида и удивление.
– Конечно, и ты это знаешь. Ты слишком серьезно относишься к жизни, в этом твоя беда, Артур. Ты даже, наверное, слишком хорош для этого мира. В жизни много греховного и немало грешников.
Артур Марриотт медленно поднялся.
