– А ты против?
– Видишь ли, когда-то Хью Мартен здесь жил, – сказала Синтия. – Я-то полагала, он давно отряхнул прах этих мест со своих ног, но, видимо, Хью гостит у друзей, и неловко отказать им в просьбе.
– Что он такого натворил?
– Субъект не из приятных, – ответила Синтия. – Богат, хотя пустил по ветру уже два состояния, и у него дурная репутация. Это неподходящее для Микаэлы знакомство.
– Знаю, кого ты имеешь в виду! – воскликнула Сара. – Он ведь женат?
– Да. Жена – католичка, поэтому развод исключается. Она живет где-то за границей, на Кипре, по- моему, или что-то в этом роде. Ее здесь видели редко, а Хью часто бывал, наезжал поохотиться, всем надоел своими выходками. Его, можно сказать, просто заставили убраться из округи.
Сара лукаво улыбнулась:
– Пусть приезжает, он, наверно, забавный! Синтия нахмурилась:
– Не знаю, что делать, мне не хочется обижать мистера и миссис Халлам. К тому же Шелфорд хотел бы наладить здесь со всеми хорошие отношения…
– Пригласи Мартена, – посоветовала Сара.
– Пожалуй. Будет столько народа! Одним гостем больше… Какая разница… – согласилась Синтия. – И все-таки жаль, что нельзя ему отказать.
– И какой он? Привлекательный? – не унималась Сара.
– Кому-то, может быть, и нравится, – холодно заметила Синтия.
– Женщины всегда неравнодушны к повесам…
– Отнюдь не все. Я лично не переношу повес.
Она произнесла это с такой неожиданной горечью, что Сара удивленно на нее посмотрела.
– Чем Хью Мартен перед тобой так провинился? – спросила Сара.
Ничем, решительно ничем. Я знаю его с детства. А насчет повес: ты не права. Женщины ожидают от мужчин честности и прямодушия. А если выясняется, что избранник такими качествами не обладает, то для женщины это тяжелый удар.
У Синтии задрожал голос, и Сара, заметив слезы на ее глазах, воздержалась от дальнейших расспросов.
Глава восьмая
Синтия одевалась к балу.
Удивляясь себе, она вдруг испытала легкое волнение при мысли о предстоящем вечере. Вместе с тем были у нее и свои опасения. Все ли пройдет так, как они с Робертом задумали? Ведь это первый бал Микаэлы, она выходит в свет. Вдруг что-то не заладится…
Были опасения и личного плана. Она встретится с друзьями, со многими старинными знакомыми, теми, кого помнила с самого детства, •сто знал ее мать, отца и… Питера.
Легко не думать о людях, когда ты на другом конце света, не встречаешь их соболезнующие взгляды, не слышишь слов сочувствия. Синтия ненавидела, когда ее жалеют. Она хотела остаться наедине со своей тоской. Ее устраивало одиночество. Но Роберт Шелфорд нарушил его.
И Синтия снова задумалась над тем, как Роберт сумел уговорить ее, нет, вынудил взять на себя роль, которая была ей совсем не свойственна.
Синтия не раз корила себя за слабость, уступчивость, за то, что пошла на поводу у Роберта, но понимала – виной тому не столько ее податливость, сколько сила его характера, благодаря которой он всегда добивается своего.
Некоторым утешением служило то, что и другие ни в чем не могли ему противостоять. Со времени его приезда сюда местная знать не раз вступала с ним в единоборство, но он всегда выходил победителем.
Не одна она пошла на уступки, и это в какой-то мере служит ей оправданием.
Подобные аргументы, конечно, годятся для очистки совести, но внутренний голос все повторял. «Где твоя гордость?», «Что ты им скажешь?», «Как встретишься с ними после этих лет?»
Ее раздумья прервала Грейс.
– Это вам, мисс, от мистера Шелфорда. Шофер привез. Говорит: срочно, и чтоб сразу распаковали. И записка…
Она протянула конверт. Синтия вскрыла его. Всего одна строчка: «Пожалуйста, наденьте это сегодня».
– Грейс, наверное, тут цветы, которые я приколю к платью… – Синтия улыбнулась. – Откройте, пожалуйста, коробку.
– Велика для цветов-то, – усомнилась горничная.
Синтия обернулась. В самом деле, коробка очень большая, в такие обычно укладывают одежду.
– Ну-ка, посмотрим, что там.
Грейс положила коробку на стул, развязала бечевку, сняла крышку, вынула несколько листов мягкой папиросной бумаги и достала из коробки облако тюля цвета полночного неба, расшитого крошечными звездочками блесток.
