– Нет-нет, что вы! Все зависит только от вас. Если вы не дадите согласие, то мы настаивать не будем. Мы просто очень просим вам приехать, потому что нам необходимо получить от вас кое-какие сведения, касающиеся гибели Гусева.
– Но я не был с ним близко знаком…
– Мы это знаем. Но у нас есть вопросы, на которые можете ответить только вы.
– Хорошо, я приеду.
Мы договорились встретиться в Пресненской прокуратуре. Я специально выбрал это место, потому что убийство Гусева произошло на Красной Пресне, а значит, вести дело должна была Пресненская прокуратура. Кто мне звонит, я не знал, никаких документов по телефону мне, естественно, представить не могли. Поэтому я как-то хотел подстраховаться.
В шесть часов вечера я приехал в прокуратуру и, поднявшись на второй этаж, оказался у кабинета, где мы должны были встретиться. Минут через пять ко мне подошел мужчина лет сорока, с проседью. Он назвался Виктором, показал документы. Это был оперативник криминальной милиции Пресненского района. Он предложил выйти на улицу.
Мы вошли в близлежащее кафе, сели за столик.
– Какова ваша роль в деле? – спросил я. – Ведь следствие ведет следователь прокуратуры, а не оперативник из криминальной милиции, то есть из уголовного розыска.
– Все это так, – сказал он. – Но вы же профессионал и прекрасно знаете, что мы выполняем определенные поручения и тоже участвуем в следствии, просто у нас разные задачи.
Это я прекрасно знал.
– И что же вы хотите от меня? – спросил я.
– Прежде всего я хочу спросить вас о следующем. Вы ездили в Грецию на похороны Солоника?
– Да, но не на похороны, а в связи с его гибелью.
– Да. И вы его прекрасно знали?
– Конечно.
– Пусть вас не удивит вопрос, который я вам задам. – Он помолчал, всматриваясь мне в лицо. – У вас есть твердая уверенность, что погиб и похоронен именно Солоник?
Я тоже выдержал небольшую паузу, раздумывая над его вопросом, и сказал:
– Да, конечно, у меня есть твердая уверенность. Я видел его тело, и оперативные работники опознали его…
– Все это я знаю.
– Тогда почему спрашиваете?
Он опять умолк, раздумывая, говорить ли мне все, как есть, и, видимо проникшись ко мне доверием, сказал:
– А вы знаете, что почерк убийства Гусева похож на почерк Александра Солоника?
– Откуда же я знаю? Мне неизвестны подробности его убийства, – ответил я.
– Подробности убийства следующие. Гусев приехал вечером на «пятисотом» «Мерседесе» с двумя охранниками, один из них был за рулем, другой – рядом с ним. У охранников были пистолеты «макаров», с разрешением, как у бывших работников ФСБ. Когда потом он выходил из кафе бок о бок с телохранителем и до автомобиля оставалось несколько метров, из подъезда противоположного дома раздались выстрелы. Огонь велся из автомата Калашникова с глушителем. Телохранитель не смог защитить Гусева от профессионального снайпера. Расстреляв в течение нескольких секунд Гусева, киллер убил и его охранника, а потом начал вести огонь по машине. Кабина «Мерседеса» была изрешечена. Водитель пытался выехать из-под огня, но пули повредили двигатель, а его самого тяжело ранило. Время было не позднее, шесть-семь часов вечера, и очевидцами расстрела оказались десятки прохожих и посетителей кафе «Синема», сидевшие за столиками на улице. Некоторые из них в ужасе попадали на асфальт, остальные, перевернув столики, бросились внутрь кафе, под защиту бетонных стен. Приехала милиция, раненого водителя отправили в больницу, оперативники обыскали весь дом, откуда велась стрельба. В подъезде обнаружили автомат «АК-47» и два десятка стреляных гильз. Как мы потом узнали от свидетелей, возле дома номер 10 в большом Пречистенском переулке убийцу поджидал автомобиль. Убийца выбросил из машины перчатки и пистолет-пулемет «люгер». А когда мы обследовали близлежащую местность, то на улице Заморенова нашли набитую тряпками картонную коробку из-под куриных окорочков, видимо, в ней убийца и принес на место засады оружие. Кроме того, наша экспертиза показала, что все оружие было заранее пристреляно. Но у киллера возникли проблемы с «люгером»: видимо, заклинило патрон, и он воспользовался «АК». Стрелял неплохо: из двадцати выпущенных пуль мимо прошли только шесть. Поэтому мы и сделали сенсационный вывод, правда, на первый взгляд, он кажется неправдоподобным: а что, если это дело рук Александра Солоника?
– Я не могу это утверждать, – сказал я, выслушав оперативника, – да и вы прекрасно знаете, что Солоник убит! Что касается их знакомства, то меня уже об этом спрашивали журналисты…
– Солоник говорил, что он знал Гусева?
– С Гусевым я никогда не говорил о Солонике. А Солоник, я знаю, бывал в «Арлекино».
– Мы потом провели обыск на квартире Гусева на Остоженке, – продолжил оперативник, – и нашли очень много контрактов, а также неподписанный протокол, по которому было видно, что у Гусева большие коммерческие планы.
– Может быть, это и явилось причиной его убийства? – предположил я.
– Но мы нашли еще и фотографии с очень известными людьми: с Лужковым, с Рушайло, с Коржаковым… Изъяли двустволку с дарственной надписью бывшего министра обороны России Павла Грачева.
– Да. Я слышал эту историю. – Мы замолчали.
– У вас есть какая-нибудь версия? – спросил я.
– Версий несколько. Сейчас мы отрабатываем их, – сказал оперативник.
Я знал, что криминальные разборки вокруг ночного клуба «Арлекино» начались еще в 1993 году. Он тогда открылся в Москве одним из первых, пользовался большой популярностью и, естественно, привлекал многие структуры. Говорили, что в то время из-за «Арлекино» враждовали ореховская и бауманская группировки, чтобы взять под свою «крышу». Договориться они так и не смогли. Но поскольку в то время ореховские враждовали с чеченской группировкой, то, как писали в прессе, ореховские, а конкретно Сильвестр, привлекли на свою сторону курганскую группировку. А она уже с помощью моего подзащитного Солоника смогла убрать лидеров бауманской группировки Валерия Длугача (Глобус) и Владислава Ваннера (Бобон).
– Ведь после того, как «крышей» «Арлекино» стала курганская группировка, – сказал я, – жизнь в ночном клубе более-менее стабилизировалась, и серьезных разборок не было.
– Это не так, – сказал оперативник. – Вы должны знать, что в феврале 1996 года на Верхней Радищевской улице, в районе Таганки, был застрелен учредитель детского клуба «Арлекино» Виктор Борисов. Он был компаньоном Анатолия Гусева и его главным партнером.
– Я слышал об этом, – сказал я.
– А вы знаете, что у нас на Красной Пресне происходит достаточно много убийств именно снайперами?
Я удивленно посмотрел на него. Оперативник продолжил:
– Например, 17 октября 1993 года из карабина «СКС» возле издательства «Московская правда» был застрелен президент «Прогмабанка» Илья Митков. 5 апреля следующего года в районе Краснопресненского бара снайпер застрелил Отари Квантришвили. Кстати говоря, – оперативник внимательно посмотрел на меня, – говорят, что это сделал ваш подопечный.
Я промолчал.
– А вот 19 августа того же года в палате 19-й горбольницы снайпер из винчестера убил авторитета Исаака Саркисяна. 20 апреля 1997 года на улице Красная Пресня выстрелом в голову из мелкокалиберной винтовки был убит владелец стриптиз-клуба «Доллс» Илья Глотцер. Как видите, Красная Пресня стала излюбленным районом для киллеров-снайперов, – заключил оперативник.
– И что же, все преступления раскрыты? – поинтересовался я.
– Не все. По некоторым до сих пор работаем.
– Значит, убийство Анатолия Гусева может остаться нераскрытым? – осторожно спросил я.
