– Что?
– Ну... ты здесь, чтобы разговорить меня?
Максим вскочил на ноги, посмотрел на дверь, на окно с решеткой, и заорал:
– Фукс!!! Фукс!!! Твою мать! Вытащи меня отсюда! А-А-А!!!
Дверь открылась, и вошедший усатый солдат молча двинул Максу в ухо. Он охнул и упал. Голова кружилась.
– Все равно не поверю. Я же вижу, что ты компьютерный. Из ноликов и единичек.
Насмешливый голос негритянки его взбесил. Лежа на животе, он сквозь зубы процедил:
– Я сейчас тебе, дура, в лоб въеду, тогда поверишь!
Девушка ойкнула и замолчала. Максим думал. Ничего в голову не приходило, кроме «Алисы в зазеркалье». Он выругался по-русски и сел. Девушка смотрела на него огромными черными глазами. Она поправила цветастую, длинную юбку и робко спросила:
– Ты... Ты кто?
Макс задумался. Хороший вопрос.
– Вообще-то я Максим Яцкевич, родился в России, шесть лет как израильтянин, студент Иерусалимского университета и, к сожалению, друг Вадима В. Фукса, придумавшего всю эту лабуду.
Макс вкратце рассказал историю эксперимента и честно добавил, что ничего не понимает, тем более – появления в Зазеркалье других живых людей.
– Ну, а здесь я, наверное, израильский летчик, перебивший множество безвинных арабских детей с автоматами. – Максим помолчал и продолжил: – и ждут меня страшные пытки... А ты, собственно, кто и откуда взялась?
– Меня зовут Жанна, и я здесь абсолютно ни при чем...
Негритянка говорила по-английски с едва заметным акцентом. Несколько лет назад, полгода прожив в кибуце «Алоним», среди большой группы разноплеменных волонтеров, Максим научился определять происхождение по акценту в английском. Очевидно, что английский был родным языком девушки, но она точно не была американкой, англичанкой или австралийкой.
– Дорогая. Пожалуйста успокойся. Мы в одной лодке. Давай выясним, что нам известно, и решим, как быть. Итак, откуда ты?
– Южная Африка. Йоханнесбург, – так же певуче протянула она и рассказала о вечеринке, на которой она немного выпила. Ну... Покурила чуть-чуть травки, и пошла играть в «Ретал», где ее мгновенно сбили и привезли сюда.
– Наверное, это тебя я видел. Летаешь неважно. Играла в сети?
– Не знаю. Надоела компания, пошла в другую комнату, там компьютер, на нем кабина пилота, я взлетела, меня сбили, и – сюда.
– Когда ты заметила, что все вокруг настоящее?
– Не знаю. Пьяная была. Это сейчас я протрезвела.
Макс понял, что ничего больше выяснить не удастся, и подвел итог.
– Ладно! Допустим, Фукс как-то сделал прибор, создающий виртуальную реальность. – Максима передернуло от такого предположения, но факты были на лицо. – Ты начала играть в сети со мной, и сама оказалась в этой реальности. Допустим. Теперь вопрос: Как отсюда выбраться? Ты хочешь?
– Наверно. В тюрьме все-таки...
Она вдруг стала плакать и говорить, что дома ее ничего хорошего не ждет, так как ее выгнали из университета, а денег почти не осталось, и придется возвращаться к родителям в Преторию.
Максиму были близки ее проблемы, и он посочувствовал, сказав, что в канцеляриях сидят бюрократы. О задолженностях за плату они всегда напомнят, а о том, что нужно не забывать ходить на лекции, никто не скажет...
Жанна подошла к двери и стала стучать.
– Ты что? – Максим испуганно попытался остановить ее, но было поздно. В зарешеченном окошке показалось лицо стражника. В отличие от его усатых коллег, он был не так свиреп, ростом повыше и блондин.
– Не могли бы вы принести чашечку кофе, пожалуйста, – от недавнего плача ее голос вздрагивал. – Без сахара, если можно...
Солдат исчез, и через некоторое время появился с кофе. Глядя на открывшего от изумления рот Максима, девушка спросила:
– А что такое?
– Вот уж не думал, что мы в гостинице!
– Да ладно тебе. Что ему, жалко принести военнопленной кофе? Он же видит, в каком я состоянии!
– А сигарет он принесет?
– Попроси.
– Ну нет уж! Появится усатый Махмуд и засветит мне в другое ухо. Попроси ты, а? Ты как-то на них умиротворяюще действуешь. Может, они чернокожих любят?
Не успела афро-африканка допить кофе, как дверь открылась.
В сопровождении двух солдат, опираясь на палочку, в камеру вошел Че Гевара. «Это не мой глюк, это ее глюк», – испуганно подумал Максим. Он вжался в угол, прекрасно понимая, что от этого революционера ничего хорошего ждать не приходится. Арабы наверняка не так изощрены в пытках, как латиносы. Он с тоской вспомнил Боливара, профессора Рабиновича и родной Иерусалимский университет. Че поправил берет с красной звездочкой и зевнул. Жанна подвинулась к Максу.
– Не бойся, – зашептала она. – Это Камиль Юсуф. Председатель революционной сирийской народной армии. Он хороший. Он нас отпустит.
– И для этого мы должны открыть ему Главную Военную Тайну? – дрожащий Максим обхватил себя руками.
– Еще не знаю, но он твердо обещал, что все будет хорошо.
– Скажи ему, что за пачку сигарет я назову имя его собственного убийцы!
– Пойдем. Поговорим, – с растяжкой сказал Че, и Жанну вывели держа под руки.
«Надеюсь, все будет происходить согласно ее представлениям о допросах в арабской тюрьме. А о моем даже страшно подумать», – он поежился. Впервые Макс остался в камере один. Он задумался о ситуации, в которой оказался. Кабину истребителя, все приборы и датчики он хорошо помнил по многочисленным полетам за компьютером, и можно предположить, что при помощи электрических, химических, биологических и неизвестно каких еще стимуляторов можно перевести изображение на экране компьютера в тактильные, слуховые, осязательные и обонятельные ощущения.
Невероятно, но предположить можно. Хорошо, но, выпрыгнув из самолета, он попал в иную реальность. И компьютер здесь ни при чем, а значит, нынешнюю виртуальную реальность формирует куда более мощная машина – его собственный мозг. Максим вспомнил эксперимент, когда к руке человека с завязанными глазами прикладывали незаженную сигарету, воспроизводили звук шипения и распространяли запах паленной кожи, отчего у него вспухал волдырь. «Значит, я сам формирую собственный мир?» Видимо, так оно и было, но при всем желании Максим не мог вообразить добреньких сирийских солдат или пытки, которые не тяжело перенести. К сожалению, он хорошо знал, что ждет израильского военнопленного, тем более – летчика – в сирийском плену. Видимо, Жанна видела все по-другому. И конвоиры у нее подобрее, кофе носят, и Че Гевара – главный генерал, которого зовут Камиль Юсуф. Что за бардак в этой черной голове! Максим подумал, что, собственно, может произойти дальше. Вероятно, его освободят в рамках обмена пленными. Но это будет только после войны. И хотя войны на Ближнем Востоке не длятся долго, но по времени «Ретала» сейчас идет 2060 год, и что за война – непонятно. Интересно, у Сирии есть ядерная бомба?
Незаметно Максим задремал. Его разбудили голоса.
– Идраб аль-яхуд!![8] – раздалось в коридоре.
Заскрипев, железная дверь открылась, впуская усатого солдата.
– Ялла![9] – приказал тот, направив «калашников» на Максима.
– Джаст э минит![10] – попросил он, присаживаясь на колено и завязывая шнурок.
