У него был серьёзный повод думать, что вторая свадьба висела на волоске. За годы их разлуки Ляля сильно изменилась. Он, конечно, спас её от тюрьмы, но что дальше?
Освободившись от страхов за свою драгоценную свободу, Ляля добровольно сдалась в другой плен, ввалилась, так сказать, в предыдущую кому. Ведь до эпизода с соседом-пьяницей она всё время грустила о Дуремаре…
Если бы не Дуремар, всё бы складывалось идеально. Эх! Юрик сейчас бы многое отдал, чтобы увидеть Лялю снова бегающей за ним, как в детстве.
К сожалению, всё повернулось на сто восемьдесят градусов.
Перед отъездом в Голландию Мичурин так запачкал Ляле мозги, что психика её как бы нарушилась. Не в прямом смысле, конечно, но Юрику хватило. Он решил положить конец этой шизофрении.
Но сначала надо было навестить Москву. Во-первых, денежки снять со счетов, а, во-вторых, со щедрой Хозяйкой попрощаться…
Глава 14.
'Валентино и гранёные стаканчики' Денег в Москве лежало немеряно, их надо было только съездить и забрать.
Святость заначки Юрик сознавал, как никто другой. Аппетиты Изольды затмевали даже барские замашки её матери. Тёща с Изольдой не подозревали, в каких банках и какие суммы у него лежат, иначе при разводе ему пришлось бы туго.
Тестю было всё по барабану. Он давно уже завёл семью на стороне.
А вот у Юрика с Изольдой детей не было. За тринадцать лет их брака Изольда совершила серию абортов, на которых Юрик не настаивал, но и отговаривать не собирался. Темпераментом супружница пошла в папашу. Он неоднократно видел Изольду с другими мужиками, но не расстраивался, а только радовался этому.
Радовался, что удрать будет легко.
Москва не Фердыщевск, и прощаться с нею надо обстоятельно, а то обидится. Юрик Москву обижать не хотел. Вот попрощается с Хозяйкой, вернётся в Питер, снова поселится в коммуналке, а там и атаку на Лялю начнёт. Психическую. Москва даст силы для решительного броска, направит мысли, куда надо. Вдохновение даст, наконец.
Конечно, существовала вероятность, что Ляля его никогда не примет, а станет ждать Мичурина до конца своих дней. Просадить московские денежки дело не хитрое, особенно в Большой Двери, а потом что? Так и не женившись на Ляле-Кустике, не породнившись с Большой Дверью, он, скорей всего, уедет, куда глаза глядят.
Страшновато.
Но ради Ляли можно было рискнуть. Ляля не обычный 'кустик', не просто объект для женитьбы. Ляля – это его Ляля. На тот случай, если с ней ничего не выйдет, у него в запасе был альтернативный вариант. Получив отказ, он будет жить в Городе-Двери наездами. Поселится на расстоянии, где-нибудь в области, согласно своей же Дверной Теории. В крайнем случае, напросится в компаньоны к Лялиной бабушке и будет опекать старушку до гробовой доски. А когда Ляля сама постареет, ей ничего не останется, как переехать к Юрику в деревню. Что ж, он её благородно примет.
В Москве Юрику выпала честь блистать. Несколько раз даже по телевизору, рядом с актёрами, директорами музеев и ресторанов, а также с полпредом итальянской моды синьором Валентино.
О чехах он постепенно забыл. От чехов Юрика освободила перестройка. Не сразу, конечно, не в одночасье. Некоторое время он работал параллельно и с ними, и с уже понаехавшими акулами капитализма.
Как только хлынули капиталисты и начались проблемы с гостиницами, было организовано вытряхивание оттуда братьев-социалистов. Как это делалось? Очень тонко, в духе мудрого советского правительства. Перво-наперво, взвинтили цены на таможне, удесятерили пошлины на дрели, утюги, электрозажигалки и на ходящих пластмассовых кукол. После этих и других мероприятий братья отвалились сами…
Прощаясь со своей последней группой чехов, Юрик осмелел и выдал следующую фразу:
– Вы хорошие ребята, но вам трудно угодить: то пиво тёплое, то суп холодный.
Гляньте в угол: там едят американцы. Спокойно себе чавкают, и никто из них, заметьте, не бегает по ресторану с книгой жалоб. Так что – привет!
Осмелел он не зря: рядом сидела Ларискина группа. В сравнении с прощальной речью мадам Юзефович его тирада всем показалась кошачьим мурлыканьем…
Кстати, кто придумал, что 'соцы' смешнее 'капов'? С 'капами' тоже весело.
Ржунимагу.
В здании Оружейной Палаты есть Алмазный Фонд, куда в советские времена было не попасть. Граждане писались в очередь, каждый у себя на предприятии, а очередь длилась целых пять лет. В наше время покупай билет и смотри, сколько влезет.
Хоть каждый день приходи. Эксурсии проводят тётеньки с указками.
Группе Валентино тоже дали тётеньку с указкой, но её, на пару с Юриком, сразу отставили в сторону, чтоб не путались под ногами у высокой делегации, ибо началась перепись обьектов, выложенных на витринах, для последующего заказа копий местным мастерам. По некоторым слухам, таких мастеров в Москве четверо.
Женщина с указкой обиделась и пошла назад в каптёрку, а Юрик тихо устроился в тёмном углу. Солдат спит, а служба-то идёт. Он успел заскучать и даже зевнул пару раз…
Вдруг от восторженной толпы отделилась породистая герцогиня (или графиня, Юрик их путал) и с обречённым видом промямлила, что расстроена отсутствием в Алмазном Фонде… гранёных стаканов.
Юрик почуял добычу.
– Сделаем!!!
Неподалёку от Кремля, в Красных Палатах 17-го века, жил царь Алексей Михайлович.
Ныне в тамошнем подвальчике находится забегаловка типа 'Онегина', а напротив стоит Энгельс в позе охранника ювелирного магазина. Что он там такого ценного охраняет? Подвальчику до 'Онегина', как рядовому сельпо до ГУМ*а.
Когда кортеж поехал на экскурсию по городу, водитель головного лимузина слушался только Юрика. Юрик сказал ему 'стой' – тот и встал, где надо.
Организаторы очнулись, когда вся свита Валентино ринулась в подвальчик. 'Чья идея?!', 'Кто родил?!' – только и успели охнуть русскоговорящие товарищи, дружно повернувшись к Юрику.
Но Юрик был не промах, заранее отмазку подготовил.
Взяв за локоток одну из девушек-организаторш, он пошёл с нею в подвал и там кивнул на герцогиню, выбиравшую матрёшку: 'Синьора попросила'.
Синьора аккурат просила продавщицу выпотрошить матрёшку. Её нужна была только внешняя часть, чтобы вышло подешевле.
Юрик изумлялся: неужто Валентино держит благородных женщин впроголодь? Неужто денег на матрёшки не даёт?
Роль двух титулованных особ в той группе была загадкой.
Хотя, некоторые соображения имелись. Если покопаться в мировой истории, то сыщется множество аналогий. В любой стране купцы, женившиеся на дворянках ради титула, частенько содержали супружниц впроголодь, каждый день напоминая, за чей счёт те кормятся. Или бедный дворянин брал себе купчиху (холст художника Федотова 'Сватовство майора', ГТГ). Купчиха сразу после свадьбы с болью узнавала, что она богатая плебейка.
Валентино, знамо дело, жениться ни на ком не собирался, но ему как богатому коробейнику льстило присутствие в свите благородных дам с фамильными гербами.
