И все-таки иногда я думала. Думала о том, мог ли у нас с Сергеем быть хотя бы один шанс.
– Алиса, тебя ждут на ресепшн. – Голос нашего секретаря Лены звучал очень ласково. Обычно так бывает, когда Антонова рвет и мечет: что могло случиться под конец рабочего дня? Может быть, я перепутала макеты в «GQ»? Или еще какнибудь накосячила. Точно! Наверное, вышла какая-нибудь мерзкая статья.
Вот за что не люблю свою работу – так это за синдром неожиданности. Какому-нибудь журналисту стоит выпить пару кружек пива с болтуном из отдела закупок – и здравствуйте, на первой полосе статья о выходе нового бренда. И неважно, что официальный договор еще не подписан, а коллекцию мы у этого бренда заказали, чтобы изучить состав, протестировать качество, попытаться спрогнозировать спрос. Все эти мелочи товарища журналиста не волнуют! Главное – побыстрее дать в печать статью: «„Джакарта“ привозит в Россию этих-то». Если он напечатает первым, другим газетам придется на него ссылаться: «Как пишет газета „Вестник Орехово-Борисово“...» – и все, жизнь удалась. Конечно же заранее о готовящихся таким образом «сливах» узнать нереально, хорошо еще, приличные журналисты перезванивают на мобильный, уточняют, правда ли, просят официальный комментарий. Но вот молодые и резвые новички... с этими всегда проблемы.
Конечно, подобные неприятности случаются не часто. Обычно меня сразу вызывают на ковер (а для пущего страху заставляют подождать еще часик под дверью). Это самое страшное – когда зовут наверх, к генеральному директору, перед которым даже Антонова склоняет свою величественную голову.
Господи, спаси.
Быстро поменяв туфли (в своем кабинете я хожу в мягких мокасинах), я выскочила в коридор.
Нет, надо взять папку. Для солидности.
И очки надеть.
Катя рассказывала, что людей в очках ругать сложнее – срабатывает какой-то хитрый психологический запрет. Вроде как ругаться с первой учительницей.
Так, с папкой и в очках, я на негнущихся конечностях почесала к ресепшн, гадая, что же все-таки случилось.
И меня действительно встретила неожиданность.
Неожиданности нельзя было отказать в отменном вкусе – пижонский летний костюм в клетку, по силуэту напоминающий Kiton, и роскошная рубашка цвета фисташек. Аккуратная стрижка, ухоженные руки... Без обручального кольца – впрочем, как всегда.
– Может быть, мы все-таки поговорим или мне надо для этого здесь поскандалить? – улыбнулись мои крупные неприятности. Мой мировой финансовый кризис.
Боковым зрением я покосилась на Леночку. Естественно, она уже что-то докладывает по телефону, не сводя с меня глаз.
Скандалить в фойе мне категорически нельзя.
– Поговорим, – натянуто улыбнулась я и вызвала лифт. Главное, чтобы в нем был кто-нибудь еще!
Лифт был пуст. Я нажала на «1», и стоило только железной двери закрыться...
– Почему ты....
Лифт проехал один этаж и остановился. Вошла Антонова.
Никогда еще я не была ей настолько рада.
– Добрый день! – просияла я. Антонова еле заметно кивнула.
– Gieves&Hawkes, – шепнула она мне, выходя. – Отличный вкус! – И подмигнула.
Gieves&Hawkes были лондонскими портными мужского костюма, чьи цены равнялись стоимости неплохого автомобиля. С костюмом я не угадала. Чертов пижон! Кажется, он успел слетать в Лондон на пару-тройку примерок. Клубы, девочки, бывшие подружки, отели... В стране кризис бушует, заводы останавливаются, а ему ничего. Видимо, не особенно грустит. Почему-то я разозлилась.
– Ну? – спросила я Сергея. Это прозвучало даже невежливо, и он слегка дернулся, как от удара.
– Нам нужно поговорить, – мягко подтолкнув, он повел меня к машине. Я увидела шофера, который вглядывался в меня с нескрываемым интересом; на его лице было написано «И что в ней такого?». От этого я разозлилась еще больше.
Холодный пот проступил у меня на висках, когда я увидела, что за тем, как меня усаживают в «Bentley», наблюдает Антонова. Я медленно проводила взглядом ее «Infi niti», а заодно и свою призрачную надежду получить прибавку к зарплате. Теперь вероятность выпросить даже пару тысяч, малодушно прикрываясь ипотекой и кризисом, стремительно летела к нулю.
Что и говорить, Сергей умел эффектно вторгаться в мою жизнь. Щепки полетели во все стороны, стоило ему только в офис зайти!
Я шлепнулась на бежевое сиденье автомобиля, обтянутое мягкой кожей.
– Николай, вот здесь развернуться нам лучше – и вперед. – Сергей тоже сел на заднее сиденье (я ловко опустила между нами широченный подлокотник) и вытянул руку, чтобы показать Николаю, где именно ему разворачиваться.
Что-то яркое вывалилось из его кармана и, подпрыгнув, упало мне под ноги.
Маленькая черная коробочка, обтянутая бархатом. Я аккуратно толкнула ее носком туфельки, и она перевернулась надписью вверх: «Tiffany&CO».
Дыхание замерло у меня в груди. У меня под ногами валялась... моя собственная мечта. С несколько истекшим сроком годности.
«Такие девушки, как звезды», – поется в старой песенке. Конечно же кольца от «Tiffany» редко дарят просто так. В общем, их вообще дарят, на мой взгляд, непростительно редко. Я готова баллотироваться в органы законодательной власти от всех незамужних, чтобы предложить к рассмотрению следующий законопроект: одно предложение в месяц, и одно бонусное, дополнительно после двенадцати месяцев отказов, каждой незамужней девушке. И все – слышите, мужчины, все! – с прекрасными, романтическими, лаконичными кольцами в голубых коробочках. Которые лучше тех, что в красных, – просто потому, что лучше.
Сердце билось у меня где-то в ушах, я нажала на кнопку, чтобы слегка открыть окно.
Глоток прохладного воздуха вернул мне потерянное самообладание.
– У тебя что-то выпало, – сообщила я Сергею.
– Что... как... да... – Он заметно смутился и долго шарил по полу, пытаясь поймать непослушную коробочку. Она никак не хотела идти к нему в руки. – Ну вот, – неловко улыбнулся он. – Сюрприза не вышло.
Я молчала, закусив губу.
– Николай, останови машину, – громко сказал Сергей.
Николай удивленно посмотрел на него в стекло заднего вида:
– Прямо здесь?
– Да. Прямо здесь.
– Выходи. – Сергей открыл дверь и подал мне руку, практически выдернув меня из машины.
Он стоял на одном колене на асфальте посреди идущих потоков сигналящих машин, которые мчались прямо на нас. Ветер, холодный московский ветер лупил меня по щекам и раздувал полы его дорогого пиджака, сшитого на заказ.
Все, что соединяло нас, никогда не было правильным. А теперь, стоя прямо на Кутузовском проспекте, я услышала слова, которые Сергей прокричал на весь город:
– Я люблю тебя! Будь моей женой!!!
Он протянул мне кольцо тем самым жестом, который я ждала с нашего первого свидания там, в Петербурге; это было знакомое мне движение, которое я представляла тысячу раз.
Меня била крупная дрожь. Кругом сигналили машины; впереди меня ждал прыжок с десятитысячного этажа, со всей высоты каждой минуты, которую я провела, обдумывая ответ на его предложение.
Я смотрела на Сергея так долго, что мне показалось, будто прошла вечность; время замерло, и я ощущала дыхание секунд за своей спиной, покрывшейся мурашками от холода и страха.
– Встань, пожалуйста. – Я взяла в руки кольцо. Холодный бриллиант ослепительно сверкнул;
солнечный луч, погладив меня по озябшим плечам, снова скрылся за облаками.
– У меня есть один вопрос. – Я смотрела ему прямо в глаза. – Ты... Ты будешь мне изменять?
