– А подруга есть?
– Была. И не одна… Счастья нет.
– Дело наживное.
– Надеюсь.
– И с Кипра – самопехом приплыл?.. Извини – пришел…
– Вот этого – не знаю. Тут как в кино: шел, поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся – гипс. На Кипр я отбыл в сентябре, в себя пришел у Михеича в каморе в конце января. Два месяца занимался спортом и приходил в себя. Потом появилась ты.
– Круто… Дорохов, а ведь это просто… Вспомни, что ты сделал такое, что стал мешать всем жить? Или – чего не сделал?
Пожимаю плечами:
– В том-то и дело, что чист, как первый снег…
– …на железнодорожной насыпи?
– Лена, я не вру.
– А ты подумай. Хорошо подумай. Если нельзя вспомнить, можно догадаться.
Знаешь, у нас в школе учитель физики был, он формулировал просто: «Гений – это умение догадаться об очевидном раньше других».
– А гений и злодейство – две вещи несовместные…
– Ага. Ты подумай, а я посплю. Чуточку.
Девушка разделась, свернулась клубочком, закрыла глаза. Кажется, она уже начала засыпать, как вдруг привстала на подушке, произнесла:, – Сережа…
– Да?
– А что такое Грааль?..
– Грааль?
– Ты выкрикивал это слово. Во сне. Ты помнишь, что тебе снилось?
– Смутно.
Глава 45
«Смута смутная, плач дорогою…»
Здорово поддатый Михалыч слушал песню уже в который раз, принимал очередную рюмку, перегонял кассету и слушал снова, прикрыв глаза и аккомпанируя карандашом, зажатым между пальцами, будто дирижерской палочкой.
Валериан зло покосился на коллегу. После того как его идея с картиной была «зарублена»… А ведь задумано было изящно… Положить картинку на сканер, и – вот тебе тарелочка с голубой каемочкой… Тем более для ее поисков были задействованы втемную люди ОБЭПа; картину обнаружили у какого-то барыги; под предлогом описи коллекции – всей, картину нельзя было светить – ее доставили сюда, в центр. Валериан загрузил изображение в компьютер, разобрал «по молекулам», проверил на совместимость с информацией с кассет… Идентификация по совместимости – мизерная!
– Ну чего, чего тут не хватает! – чуть не плакал Валериан, забросив высвобожденный из рамы холст в угол. – Чего?
– Света, – спокойно отозвался из своего угла Михалыч.
– Какого света?
– Видишь ли, Эдуардыч, ты плохо знаешь историю… Замок на картине символичен, не так ли?
– Ты имеешь в виду направление в искусстве?
– Я имею в виду эстетику данного произведения. Всего три цвета – синий, фиолетово-сиреневый и черный… Соответственно названию: «Зимний замок в лунном мерцании», или как его там…
– Но вот же-в одном из окон башни…
– Донжон. Эта башня в замках называется донжон. Она господствует над всем замком, и право занимать помещение там имел только сам Рыцарь, держатель феода.
В башне находилась и винтовая лестница, обычно закрученная так, что хозяин, отступая от нападающих неприятелей вверх по ней, оборонялся, держа меч в правой руке, а его соперникам драться, напротив, было неудобно, если, конечно, они были не левши… В самой верхней каморе замка, которая закрывалась окованной железом дверью на многие засовы, была еще одна дверь, потайная; пока враги пытались изрубить и выломать входную – а это было не просто, таран здесь развернуть было негде, топором или мечом – не размахнуться, а ковырять железо ножом – дело долгое и хлопотное… Как правило, дверь решали пожечь, тем более, куда мог хозяин деться? А он тем временем выбирался из каморы через потайную дверцу в узенький лаз, который был скрыт в стене донжона и вел в подземный ход… и уже через него выбирался на поверхность вдалеке от замка, где-нибудь во рву, в густых зарослях, и оказывался в безопасности…
– Красивая история… И к чему ты ее приплел?
– История – вообще красива. Потому что она есть не что иное, как сказка, слегка приукрашенная правдой.
– Но вот же, огонь, в одном из окошек, в башне…
– В апартаментах самого Рыцаря, – с пьяной настойчивостью уточнил Михалыч.
– Тогда почему – не хватает света?
– Видишь ли, Эдуардыч… Мне кажется, этот замок – эстетическое представление художника о Тампле… Я достаточно понятно выразился?
– Вполне. Тамплиеры, если мне не изменяет память, – рыцари Храма?
– Сами себя они именовали еще пышнее – «Рыцари Света»!
– Но это же давняя история… Очень давняя…
– Всякая история, как правило, повторяется. Помнишь, у Екклезиаста? «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем». Future in the Past. Будущее в прошедшем. Последние… А может быть, и не последние тамплиеры были пострижены и посажены в тридцатом году, если память мне не изменяет… И побрели по этапу, по знаменитой Владимирке… Впрочем, эта достославная дорожка была переименована в шоссе Энтузиастов… А ты говоришь, история… Она не только красивая, но и веселая!
– «Жить стало лучше, жить стало веселее», – процитировал Валериан Сталина.
– Ага. И когда сказано! В аккурат перед началом «ежовских чисток».
– Михалыч, не грузи! Так что ты имеешь в виду, когда говоришь, что не хватает света? Полотно хорошо сбалансировано и по цветам и по свету…
– Писал его, несомненно, превосходный художник… вот только я имел в виду не огонь… Я подразумевал – свет. «Я – свет миру», – сказал Господь. «Вы – свет мира, – возвестил Он верным Своим. – Не может укрыться город, стоящий на верху горы».
– А если тамплиеры полагали, что служат именно Свету? Как они это понимали?
– Служение свету – не терпит разночтений. Если сам Господь Иисус Христос возвестил: «Я – свет», то… А чему служили тамплиеры? Богатству. Но сказано:
«Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут». У «рыцарей замка» собирание сокровищ превратилось из средства помощи бедным в основание для установления собственной власти! В страсть! Это были оч-ч-чень скупые рыцари! Но сказано: «Никто не может служить двум господам». И если не Богу они служили, то кому? Вот тебе и «рыцари света»…
– Что ты мне экскурсы в Писание устраиваешь? Ты скажи по делу: ведь одно из ключевых слов в расшифровке – «снег»?
– Может быть… Но только – как составляющее «света».
– Поясни…
– Пока не могу.
– Водки много выпил?
– Или – мало… – тяжело произнес Михалыч, щелкнул клавишей магнитофона.
Добавил:
