– Предательство – это даже не качество, это изъян психики, вроде шизофрении. Очень тяжелый изъян, опасный. И для самого больного, и для окружающих.
– А что еще?
– Не люблю?
– Да.
– Ханжество, чванство, льстивость. Очень не люблю пьяниц. Понимаю в чем-то, но не люблю. Особливо «тихушников».
– Предполагается, что противоположными перечисленным качествами ты сам обладаешь вполне, – лукаво улыбнувшись, спросила девушка.
– Не вполне. Но я стараюсь.
– Ты – молодец!
– Спасибо за комплиман…
– Да нет, я честно. Встречала я нетерпимых людей – не очень-то приятные…
И надутые от собственной правильности. Да и пользы от них… как молока от рогатых самцов!
– Сурова ты, девушка… Не по годам.
– Зато справедлива.
– Время покажет.
– Так ты начал «цапаться» с отцом?
– Не то чтобы цапаться… Как известно, два медведя в одной берлоге не живут. Да и моя э-э-э… личная жизнь его, мягко говоря, задевала. Он был однолюб.
– Ты знаешь, наверно, как все. Влюбленности случаются, и это здорово, а вот любить можно только одного. Иначе – сердца не хватит… И то – не каждому выпадает такое счастье… Мне пока не выпало. Но я надеюсь…
– Я – тоже.
– Ты был женат?
– Да.
– Ну и как?
– Как в сказке…
– Тогда почему?..
– Всякая сказка кончается. А жаль.
– Жаль… Может, сказки нужно уметь продолжать?
– Может быть.
– Ладно, излагай дальше. Как ты сделался финансистом?
– Если я на что и подналег, так это на учебу. Сначала просто по привычке, было неудобно сачковать, когда ребята на флоте пашут, а потом втянулся, и стало очень интересно.
– Бухгалтерия и делопроизводство? Или – как организовать соцсоревнование?
– Нет. Помимо предметов собственно по специальности плотно занялся изучением международных банковских группировок. Их еще называют «банковские клубы». Тогда это было чистой наукой. Хотя, если разобраться, это увлекательнее любого детектива!
– Если разобраться, то и пчелы – тоже фигня…
– В таком ракурсе – конечно. Но меня интересовала конкретика…
– …и персоналии.
– И они тоже. Потому что без выдающихся личностей финансовые империи не создаются.
– Разве? А мне казалось, что девиз любого банка – «умеренность и аккуратность». И чем кропотливее, незаметнее и добросовестнее клерки, что называется без фантазий, тем больше доверие обывателей к заведению, в котором эти клерки функционируют.
– Это когда банковская система уже стоит. А когда формируется – без личностей никак не обойтись. Да и… Посредственности, может, и стабилизируют систему, но не развивают ее.
– Думаешь? – приподняла Лена брови.
– Уверен. И зря ты иронизируешь.
– А если человек только с виду посредственность, а внутри…
– Если человек чего-то стоит, он реализуется. С Божьей помощью.
– Ну мало ли… Может, вдруг – и взлетит…
– Всякое бывает. Только… Рожденный ползать – летает редко.
– И низехонько-низехонько… – смеется девушка.
– Вот именно.
– Слушай, Дорохов, но ведь банки – это так скучно…
– Милая барышня, ты и не представляешь, как на самом деле это интересно!
Банки – давно совсем не те, что мы себе представляем! С семидесятых годов, и особенно в восьмидесятые, состоялась всеобщая трансформация крупнейших банков в международные, транснациональные. Люди наглядно заметили информационную революцию, потому что это коснулось непосредственно каждого: выход через мировые информационные сети в любые информационные хранилища, будь то библиотеки, музеи, архивы, общение посредством компьютера, мгновенная почта, работа на любой из мировых бирж, не выходя из офиса или дома…
– Хм… На наших гражданах это как-то не отразилось…
– Я имею в виду зарубеж. А вот революцию финансовую и там заметили не все и не сразу… Размещение крупнейшими банками-монополистами «опорных пунктов» в международной среде происходило темпами даже более высокими, чем экспансия торгово-промышленных монополий. Зарубежная банковская деятельность превратилась в один из значимых показателей внешнеэкономического положения развитых стран.
Даже конкурентные позиции национальных экономик США, Великобритании, Японии, Германии – всех «китов» – стали определяться размахом международной деятельности их банков в кредитно-финансовой сфере. Ну а сами банки… Они стали кредитовать государства путем покупки государственных займов. Это и раньше бывало: скажем, французская корона столь задолжала амстердамским менялам и ростовщикам, что вынуждена была предпринимать жесткие фискальные меры и придумывать такие налоги, что подданные просто шизели от удивления. Но таких масштабов, какие приняло в наш век кредитование государств банками, история еще не знала. Деньги стали всем – оружием, силой, властью.
– У нас – тоже?
– У нас – российская специфика. Банки относятся к государству примерно так же, как Мавроди к гражданам: государственные казначейские обязательства под бешеные проценты есть просто-напросто инструмент перераспределения бюджетных средств в пользу банков. А бюджетные средства – это те же зарплаты учителям, врачам, пенсии… Причина – коррупция.
– Дорохов, а чем ты сам занимаешься, как финансист?
– Инвестициями.
– Туманно и непонятно.
– Наша группа инвестирует капиталы в России и за рубежом в предприятия, связанные по единому производственному циклу. Или – единой спецификой. Как говаривал товарищ Ульянов, вождь мирового пролетариата, в единстве – победа!
– Короче, ты банкир-диверсант!
– Почему это?
– Ну как… Вкладываешь капитал на чужой территории в часть объекта, чтобы потом захватить весь объект целиком!
– Хм… Любопытная трактовка…
– Зато – правильная! Дорохов… А как ты оказался в Раздольной?
– Течением принесло.
– А серьезно?
– Серьезнее не бывает. Взял пару недель отпуска и маханул на Кипр…
– Один? Или – с подругой?
– На Кипре с подругой не отдохнешь…
