агонии… Его жрец назывался «царь священнодействий» и заменял царя… Так…
Царь… Один из центральных образов мифологии и сказок. Во многих мифах царь мыслится как центр Вселенной, в нем слито космическое и социальное. В мифологической концепции смены смерти и возрождения царь воплощает жизнь, победу над гибелью как космоса, так и людей. Смена царя происходит в результате состязания старого царя с претендентом или претендентами, в котором наградой служит универсальный символ власти – скипетр, посох – как аналог мирового древа.
Божественный царь воплощает жизнь, поэтому не может умереть как простой смертный; при проявлении признаков немощи, старения его убивают или смещают иным способом…
Особая группа мифических сюжетов связана с образом спящего (часто внутри горы) легендарного государя прошлого, который должен услышать зов и проснуться, чтобы спасти Отечество, избавить от чужеземного нашествия, восстановить мир и справедливость… Этот мотив встречается в мифах о царе золотого века Кроносе, в легендах о короле Артуре, Барбароссе, Карле Великом, Шотландском Роберте Брюсе, норвежском Олафе Трюгвессоне…
Все это кажется далеким и призрачным, но Россия страна взрослых детей! В детстве мы играем в «царя горы и лезем в подвалы и пещеры; став взрослыми – стремимся к власти и успеху и впадаем в мрачные запои и тяжелую рефлексию… А на главной площади страны „спит“ Вождь мирового пролетариата, „живее всех живых“, и к нему, и к силам, его представляющим, стремятся многие „за справедливостью“…
«Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов…»
«Кто был ничем, тот станет всем…»
Мы ленивы и нелюбопытны… Ведь еще Лукреций Кар в сочинении «О природе вещей» констатировал просто и понятно:
«Из ничего – ничто».
Мир рабов, который ставит на престол своего царя..
Жрец Януса назывался «царь священнодействий» и заменял царя… Кто мог заменить царя? Только тот, кто был самой влиятельной фигурой при дворе владык.
Униженный раб. Шут.
В мифологии раб – особый персонаж, противопоставленный царю и являющийся сам царем рабов и королем шутов; во многих обрядах происходило переворачивание социальной иерархии, когда роли властителей исполняли обладатели наиболее низкого социального ранга, и наоборот… По своей семантике раб – персона смерти, царь – персона жизни; верх социальной иерархии – жизнь, низ – смерть…
Смысл игры – раб замещает царя в смерти: умерщвление царя замещается умерщвлением раба, то есть царя шутовского, мнимого…
На Руси играли в эту игру охотно… Иоанн Грозный удалялся «монашествовать» в Александровскую слободу, оставляя на Москве татарина Симеона Бекбулатовича…
Будучи не чужд литературе, Иоанн Васильевич отсылал «Царю и Государю» верноподданнические письма, подписываясь рабом и слугою Иванцом Васильевым…
Надо полагать, при каждом таком послании шут получал нешуточный стресс… Петр Алексеевич тоже не дурак был потешиться: сначала потешное войско и потешная война, потом…. В Голландию отъехал Петр Михайлов, а престолоблюстителем оставлен был царский забавник – князь-кесарь Ромодановский, при одном имени которого у людей даже близко не помышлявших о «воровстве супротив государя», волосы начинали шевелиться на темечке… А восемьдесят лет назад в России в эту игру взяли да сыграли всерьез…На престол возвели «Царя рабов», государя убили; «кто был ничем – тот стал всем», «конечная цель – ничто»… НИЧТО стало править огромной страной, уничтожая и унижая ее, превращая в свое подобие…
Вернемся к теории. В мифологии если царя и настигает смерть, то смерть временная, часто изображаемая как заточение или рабство, в повествовательном фольклоре появляется мотив тайно вернувшегося царя, который изгоняет узурпатора… Кроме того, раб, как метафора смерти, тесно связан еще с несколькими ее метафорами, прежде всего такими, как глупость, безумие, юродство, характеризующими период мытарств героя, его мнимой временной гибели…
В мифологическом повествовании персонаж переживает превращение: теряет трон и становится рабом; раб, дурак, лицо низкого звания добивается царства.
Ритуальная замена царя в период опасности и удаление его из резиденции дает узурпатору временное, мнимое царствование. Ритуальное царство карнавального владыки располагается в особом, праздничном времени (праздник дураков или вакханалия) или в особом мифическом пространстве – стране дураков, городе ленивцев, шутовской стране «наоборотии»…
Насколько все знакомо, и не по сказкам… Сначала все средства информации усердно лепили образ «страны дураков», «оборотной стороны жилетки», наладив антитезу: «цивилизованный мир» – «странная Россия», потом дали поуправлять шуту «на потеху»… Смотреть на это безобразие на трезвую голову, введенную тем же шутом в приказном порядке, людям стало просто невмоготу…
А совсем недавние события?..
М-да… Россия – страна сказок… Президент пьет без меры и неуправляем в этой страсти – «царь безумен»… Президент болен, немощен, из больниц не вылезает – «царь умер?..». «Русский трон» казался вакантным – только руку протяни… Или – еще покажется таким?
Если бы люди лучше знали мифологические сюжеты или хотя бы помнили сказки своих бабушек – что бы их удивило сейчас?.. Ничто не ново под солнцем… «Что было, то и будет; и что делать, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: „Смотри, вот это новое“, но это было уже в веках, бывших прежде нас…»
Все – суета сует и всяческая суета… Советник смотрел на экран.
Изображение было, по его мнению, недостаточно четким и ясным. Увеличение. Еще.
Закрыл глаза, проверяя впечатление…
Нет. Чего не хватает, он понять не мог, но впечатление от настоящего было другим. Нажал зуммер, предварительно затенив экран монитора фоном. Вошла девушка – высокая и стройная, как фотомодель. Лицо ее можно было бы назвать красивым, по крайней мере – черты его правильны, пропорциональны, но – какие-то мелкие. И главное – выражение глаз: безразлично- отчужденное. Большие и ясные до пустоты, они смотрели словно сквозь тебя или просто отражали свет… Но она его возбуждала. Такая, как есть, – похожая на куклу Барби.
– Я хочу расслабиться, – произнес Советник.
– Здесь? – спросила девушка безо всякого удивления.
Помещение было похоже на бункер, а скорее – на центр управления полетами.
Огромная, пульсирующая карта мира и двадцать четыре монитора, показывающие различные программы мирового ТВ; большой монитор, за которым работал Советник, стоял прямо перед ним на специальном столике и светился изумрудно-зеленым.
Девушка запустила руки под платье, сняла трусики, прошлась, быстро повернулась, взметнув подол, сбросила платье, оставшись в очень короткой маечке, чулках и туфлях. Постояла, расставив ноги и раскачиваясь, давая мужчине рассмотреть себя, подошла к вращающемуся стулу на котором он сидел, опустилась на колени, ее руки заскользили вверх по брюкам…
Работала девушка хорошо. На мгновение она подняла глаза, взгляд ее перестал быть равнодушным – в нем была искренняя заинтересованность профессионала в качестве проделанной работы. Он понял! Взгляд!
– Благодарю. Ты свободна. – Советник переключил все внимание на монитор.
Женщины и деньги нужны только затем, чтобы о них не думать…
Набрал код файла, вернул изображение на экран. Да, взгляд. У этого – взгляд раба. У настоящего – другой. Нажал кнопку на панели:
– Доставьте мне Эрика. Сейчас.
– Есть.
Тор сделал знак остановиться. Чуть склонил голову, снял кислородную маску.
Делаю то же самое. Спрашивает:
– Зажигалка есть?
