Кругленький директор мини-рынка заглядывает в дверь, осматривает коридор, потирая маленькие пухлые ручки:
– Вот это молодцы, вот это работа!
– Наряд подпишите. – Старший протягивает директору листочек бумаги.
– И светлее стало, прямо светлее! – Директор ставит на бумаге закорючку.
Вынимает из кармана два стольника, протягивает мастеру:
– От меня лично. После хорошей работы и отдохнуть нужно хорошо.
– У нас наряд, нам не положено. – Деньги мастер не взял, развернулся и заспешил к фургончику.
– Мда-а… – протянул директор раздумчиво и уважительно. – Капитализм.
Отказаться от этой сделки Семен Тарасенко не мог. Да и не хотел.
Терять столько бабок только из-за пустого базара? Он не идиот. Понятно, что Горбыль говорил не от себя, но ему, Семену, что за дело? На него люди завязаны.
Неустойки платить? Мальчика нашли… «Уважаемый человек попросил…» У этого уважаемого свои дела, у него, Семена Тарасенко, – свои. И нефига путать яичницу с божьим даром. Котлеты – отдельно, мухи – отдельно… «Гроши треба заробляты, а нэ думку мэркуваты», – говаривал батька, и он прав. Сегодня рупь упустишь, завтра – тышу потеряешь…
К вечеру дело было сделано. «Товарняк» пополнился двумя вагонами водки и отчалил. А то придумали- госмонополия, госцены. Правда, под этим уважамые люди подписались, но ему, Семену Тарасенко, тоже жить как-то надо! И ребятишек кормить. А то – уйдут ребятишки, и полустаночек неприсмотренным останется. И его, Семена, «уйдут». Оно надо?..
Два вагончика, хе-хе… В пересчете на зелень… Кругленькая получается сумма…
Тарасенко сел в ожидающую его «Волгу». На фиг светиться?.. Все скромно, все тихонечко… А там, глядишь…
– Домой? Или – к «ляльке»?
– Домой, – выдохнул Семен. И годы вроде нестарые, а не до баб уже…
Вздохнул тяжело… Н-да, жизнь… Хорошо бы отдохнуть, да нема колы… Гроши, они…
Гаишник махнул жезлом, приказывая остановиться. Водитель оглянулся на хозяина.
– Неаккуратно, Петро… Ой, неаккуратно… Под сто шел?
– Так здесь поста отродясь не было!
– Мусоркам, им тоже жевать хочется… Тормози.
– Да от этой «телеги» я легко уйду!
– От «телеги» уйдешь, от судьбы – никогда.
– Эти сучки распухли уже от моих бабок!
– А ты не нарушай! Тормози, говорю. Не по годам мне в гонки играться. И правила – на то и правила, чтобы их соблюдать.
– Полтинник возьмет, не меньше.
– Вот и плати. Из своих.
Гаишник не торопясь подошел к машине, козырнул. Водитель вылез навстречу:
– Когда виноват, начальник, тогда – виноват… Гаишник легко двинул рукой – водитель рухнул. «Милиционер» открыл дверцу:
– Нарушаете, Семен Ильич…
– Что?!
– По-ря-док.
Пуля из «Макарова» попала точно в лоб. Киллер удовлетворенно вздохнул.
Приятно, когда первый выстрел – он же и контрольный!
Водитель очнулся через десять минут. Поморщился от боли в селезенке.
«Гаишника» и след простыл. И лица он не видел – помнил только козырек низко надвинутой фуражки и крепкий молодой подбородок.
Труп Тарасенко на заднем сиденье не испугал. Перерос он – мертвяков-то бояться. Да и вообще – его дело шоферское.
Сел за руль, тронул машину. Теперь как-то надо до ребяток доехать.
Объяснения?.. Да все знают. Горбыль приходил… А Горбыль зря не ходит…
Его дело – шоферское. От «телеги» уйдешь, от судьбы – никогда.
Гарик отдыхал. Девок «перли» прямо на столах, водка текла рекой… И пацаны – довольны. Это не Грушевск, здесь есть где развернуться. Если ты крут, то и жить надо круто!
Наезд на вторую точку получился муторный. Зато – повеселились! Этот чмо, Волчок, начал лепетать что-то насчет малявы. Да трахать все эти малявы! Пацаны жить хотят, и жить весело! Развели, блин, канцелярщину… Щас, он поскачет приседания делать… Как бы не так…
«Князь ска-а-зал…» Нет щас князей, каждый сам себе князь, царь и Бог…
Можешь – бери, не можешь – прикрой хлебальник и не мельтеши…
А Волчок – мельтешил. Пришлось замочить. И потрясти козлов как следует.
Чтобы не воняли… По дороге двух девок захватили – к удивлению пацанов, оказались целки… Одна, сука, так брыкалась – пришлось связать… И зубы повышибать, а то кусалась. Замочить надо будет, но – не сейчас. Не, с блядями проще… Хорошо, догадались на выезде прихватить – целки, те для куражу только… А вот чтоб красиво…
Гарик отхлебнул из горлышка, потянулся мускулистым телом, вышел на крыльцо дачки. Тепло, хорошо…
– Гаричек, ну почему ты меня не хочешь… – пьяно привязалась девица.
– Пошла вон, сука. Думаю я.
Певица слиняла. А хорошо получилось – думаю. Пусть – за них есть кому думать. А дело пацанов – мочить, пить и девок трахать. Он за них подумал. За всех. Если крутой – будь крутым всегда. До конца.
Гарик вздохнул еще раз, вернулся в комнату. Хм… Прямо не хата, а кино!
Эта, как ее… Тереза Орловски…
– Га-а-аричек, ну дай я у тебя возьму… – Девица стоит на коленях, глядя в глаза по-собачьи преданно… Вот так он хотел жить всегда. Красиво. Как в кино.
– Возьми, сука…
Удар по голове был страшный – рухнул лицом вниз. Девки завизжали разом – их хватали в чем есть и вышвыривали из дома. Парни в черных масках вязали пьяных одного за другим, укладывая в рядок.
«Заложили, суки, заложили!» – эта мысль зудела в Гариковой голове, словно муха в пустой комнате.
– Да ты, парниша, здесь притон устроил! – Мужик в маске чувствительно поддал Гарика носком.
– Заткнись, ментяра поганый. Повязал – и радуйся. Что морду-то укутал, боишься, что достану? А я – достану! Из зоны любой достану и яйца вырву!
Вот так! Крутым нужно быть всегда!
И тут боевик снял маску…
– Горбыль… – прошептал Гарик одними губами. Двое внесли канистру, полили связанных бензином, щедро плеснули в углы.
– Горбыль… Горбыль… – Слова застревали в горле. У остальных рты были заклеены скотчем, но Гарик видел их белые от страха глаза…
Горбыль подошел к столу, поднял бутылку с «Марте-лем», отхлебнул:
– Красиво живешь… Подошел к двери, закурил.
– Горбыль… Горбыль… – скулил Гарик.
– А девчонок зачем обижал?
– Да я… Горбыль…
– Не указ, говоришь, тебе князья да бояре…
– Да я…
– Пролетарий, значит?..
– Гор…
– Ну-ну. Красиво жить, как известно, не запретишь… – Мужчина натянул маску, сделал прощальную
