оперативку за день. Рассмотреть наиболее общую картинку такой, какой ее увидела противная сторона.
Так. Что у нас имеется? Рапорты. Еще рапорты. Обыски. Задержания. Все как положено: служивые отрабатывали «широкие варианты»: «Невод», «Перехват», «Капкан». Бывает, конечно, что и в такие сети попадает рыбка, но… Обычно при любых громких делах такие вот меро-приятия проводятся исключительно для отмазки одних людей в погонах перед другими, теми, у кого звезд на этих погонах больше и просветов меньше.
Панкратов просматривал страницу за страницей. Ничего существенного. Ничего. Ничего. Ничего.
Стоп!
Он быстро выудил лист со списком задержанных омоновской чисткой и препровожденных в клетку Октябрьского РОВД. Что-то его здесь смутило… Или насторожило.
Абросимов… Бакланов… Гершин… Гришин… Дронов.
ДРОНОВ Олег Владимирович. Возраст – совпадает… Но этого не может быть! Почему же не может?
Черт! А как все славно складывалось. Ну да, слишком славно. И все же проверить…
Он набрал номер. Трубку сняли после первого гудка.
– Фадеев слушает.
– Слушай, Фадеев, слушай. Есть работка. Прямо сейчас.
– Да, Степан Ильич.
– Надевай мундир, заготовь нужную мотивировку и дуй что есть духу в Октябрьский РОВД. Там, в клетке, народу – как сельдей в бочке. Мне нужна фотография задержанного Дронова Олега Владимировича. Немедля!
– Сделаю, Степан Ильич.
– Погоди, не спеши. Чтобы не возникло никаких подозрений, пусть по всем РОВД просеют всех задержанных через мелкое сито: фото, пальчики, все, что положено.
– Есть.
– Сколько времени вертухаи этой бодягой будут заниматься, мне не важно. Но фото Дронова доставь мне через полчаса. Понял? «Полароид» хоть в одной конторе имеется?
– Изыщем, Степан Ильич.
– Изыщи. Жду через полчаса.
– Через полчаса физически не успею.
– Через сколько успеешь физически? Безо всяких ефрейторских зазоров, точно?
– Пятьдесят минут.
– Жду. Делай.
– Есть.
Посидел, сунул в рот сигарету, пожевал фильтр. Снял трубку внутреннего телефона:
– Вольфа ко мне.
Дверь распахнулась через минуту. Невзрачный худощавый субъект в приличном ношеном костюме, белобрысый, белобровый, со стылыми серыми глазами, замер перед столом.
– Вот что, Вольф. Через сорок пять минут сюда подвезут фото субъекта. Дронов Олег Владимирович. Если это действительно тот человек, о котором я думаю, через час ты будешь сидеть в клетке Октябрьского РОВД. Нарвешься, подсядешь, прилипнешь к этому Дронову.
– Завязать отношения?
– Пока не надо. Это весьма подготовленный субъект. Вычислит тебя в два звонка. Присмотрись. Дополнительные вводные получишь там. Да, у тебя есть сорок две минуты, так что продумай, как залегендироваться. С полной достоверностью. – Панкратов помолчал, добавил тихо: – Черт его знает, куда теперь вывезет эта кривая. Выполнять.
– Есть.
Когда Вольф прикрыл за собой дверь, Панкратов откинулся в кресле, прикрыл глаза и почувствовал, как бьется сердце. Вот, значит, как оно выходит… Ну что ж… Пободаемся.
Хотя… На душе у него было вовсе не так спокойно. Надежда на то, что это однофамилец-одноименец «редкой птицы», слишком призрачна, чтобы быть правдой. Особенно при сложившихся обстоятельствах.
Минуты тянулись медленно и вязко, как сентябрьская паутина. Но Панкратов умел расслабляться: закрыв глаза, он отключился от окружающего полностью, притом органы чувств, ответственные за «безопасность», бодрствовали сторожко; при любой опасности этот немолодой мужчина, казалось погруженный в глубокий сон, отреагировал бы столь стремительно, что у нападавших не было бы шанса на жизнь. Ни единого.
Нежно пропищал зуммер внутреннего телефона.
– К нам автомобиль. «Волга-3110», номерной знак…
– Пропустить, – отозвался Панкратов.
– Есть.
Ворота бесшумно разошлись; слышен был лишь стрекот электромоторов. Автомобиль остановился во дворе. Один из людей Панкратова открыл дверцу и проводил гостя в полковничьей милицейской форме до самых дверей кабинета шефа.
Панкратов привстал из-за стола, пожал протянутую руку, но не сказал ни слова. Гость положил на стол конверт. Степан Ильич передал ему другой, который сразу же исчез из рук посетителя, будто по волшебству.
– Могу быть еще чем-то полезным, Степан Ильич? – осведомился полковник.
Панкратов усмехнулся про себя: если в этой папке то, что он думает, полезность или бесполезность тех или иных людей, завязанных в деле, будет определяться и мериться по другим критериям, нежели не только в мирное время, но и во время «игр в войнушку», маневров, какие имели место быть сегодня в милом губернском городке Покровске по его, Панкратова, инициативе. Да и жизнь людей станет стоить совсем другие деньги. Или – не стоить ничего вовсе.
– Конечно сможете, Сергей Михайлович. Я обращусь к вам.
– Могу быть свободным?
– Да.
Полковник кивнул и вышел. Через минуту Панкратов услышал урчание мотора: автомобиль выехал за ворота.
Молча посидел несколько секунд, словно собираясь с мыслями, затем решительно вскрыл конверт. Выложил на стол фото.
Он.
Дронов Олег Владимирович.
Дрон.
Птица Додо.
Осунувшийся, изрядно небритый, с разбитыми губами; под глазами залегли черные круги… Но – он.
Ну что ж… Как говаривал пятнистый генсек, настало время новых реалий. Ну а если вспомнить закон Мэрфи… «Если вам кажется, что все причины возможных неприятностей устранены, значит, вы чего-то не за-метили». И другое: «Из всех неприятностей случается именно та, ущерб от которой больше».
Панкратов аккуратно сложил фото в конверт, оставив лишь одно, анфас; конверт спрятал во внутренний карман пиджака. Подошел к аппарату спецсвязи, набрал известный ему кодовый номер, дождался щелчка, произнес в пустоту:
– Осложнение уровня «А», – и положил трубку.
Это означало отмену всех действующих систем связи, паролей, шифров. Вводился в действие резервный вариант.
Вызвал звонком охранника, явившегося незамедлительно. Приказал:
– Автомобиль. Вертолет. Готовность – пять минут.
– Есть.
Снял трубку внутреннего телефона, бросил кому-то коротко:
– За старшего остается Хосе.
– Есть, – ответили ему.
