сверстниц.
— Ну да, рядом с ним только шофер. Он смотрит вверх, улыбается — он ищет тебя, Диана.
Указательным пальцем Диана отерла с глаз слезы, изобразила на лице подобающую моменту улыбку и бросилась к окну.
— Папа! — звонко выкрикнула она. — Я уже лечу вниз.
Подхватив свою спортивную куртку и соломенную шляпку — на территории школы носить шляпки было обязательно, — она выбежала из комнаты, пронеслась по коридору, по огромной лестнице сбежала в отделанную деревом прихожую, сплошь увешанную геральдикой школы и портретами ее бывших директрис, и впорхнула прямо в распростертые объятия своего отца.
— Как поживает моя девочка?
Билли приподнял ее, правда, с некоторым усилием, так как для своих пятнадцати лет Диана была крупной девушкой с широкой костью, тяжелыми чертами лица и светлыми, как солома, волосами.
— Еще лучше, оттого что вижу тебя, — быстро ответила Диана. Она не боялась своего отца и с легкостью могла им вертеть. Папа был папой, и, хотя она знала, что другие люди буквально тряслись от страха перед ним, с ней он всегда был снисходительным и дружелюбным. А вот как вести себя с матерью, она толком не знала: все, что она ни делала, никогда не могло заслужить ее одобрения, а она всю свою жизнь только и стремилась к этому. Для Дианы мать ее была Несравненной.
— А где мама? — как бы мимоходом спросила Диана. — Я сегодня ждала ее, а не тебя.
— Она не смогла приехать, любовь моя. У нее сегодня официальный ленч — в каком-то филантропическом обществе.
— А! — Диана умело, имея основательную в этом практику, замаскировала свое разочарование. — Полагаю, это очень важное совещание.
— Мама входит в комитет по организации концерта, на котором будет присутствовать королева. К тому же она почетный председатель этого комитета, а ты знаешь свою маму. У нее все должно быть по высшему классу.
— О да, — сказала Диана. — Уж я-то знаю. — Она взяла его под руку, когда их машина выезжала из школы. Впереди были рождественские каникулы. — Но я все равно очень рада, что ты приехал.
Билли улыбнулся своей дочери.
— Для тебя я на все готов, — заверил он ее, забыв, правда, добавить, что приехал он после одной весьма выгодной деловой встречи с потенциальным компаньоном, чей загородный дом находился в менее чем десяти милях от школы Дианы. В противном случае, чтобы забрать ее домой, за ней просто прислали бы машину.
— А что ты подаришь нам на это Рождество? — спросила она отца. — Как обычно, поедем в «Клиффтонс»?
— Не исключено, — подзадорил ее Билли.
— Здорово!
Диана обожала этот дом посреди Карибского моря. Удаленность его от внешнего мира — относительная, конечно, так как Банкрофты никогда не выезжали без того, чтобы не захватить с собой в качестве ширмы, скрывавшей от людей тот факт, что им нечего было сказать друг другу, энное количество гостей, — означала, что мать ее будет практически предоставлена ей одной… плюс или минус дюжина других людей.
— А Джонни тоже приедет?
Диана души не чаяла в своем единоутробном брате, он не травил ее, как родной братец, давший ей прозвище Ломовая Лошадь, сокращенно Ломи (правда, в присутствии матери он не смел так ее обзывать).
Билли же, напротив, прагматично посоветовал ей принять эту кличку как должное.
— В жизни ты услышишь в свой адрес и кое-что похлеще, — поучал он ее. — Зато когда с тебя сойдет щенячий твой жирок, ты им всем еще нос утрешь, попомни мои слова.
Но беда была в том, что утешением Дианы был шоколад, которым она объедалась.
— Джонни проводит Рождество со своей новой подружкой, — ответил на ее вопрос Билли.
— А как ее зовут? — ревниво полюбопытствовала Диана.
— Полли Бенедикт.
— Из тех самых Бенедиктов? — Как и отец, Диана прекрасно знала, «кто был кто» в обществе по обе стороны Атлантического океана.
— Из тех самых, — с самодовольной улыбкой подтвердил Билли.
— У них это серьезно?
— Надеюсь. Она прелестная девушка.
Она была к тому же единственной наследницей и очень выгодным деловым приобретением.
— А Дэвид?
— Он приедет со своим другом… очень хорошим мальчиком, Чарли Дэйвентри.
— Сыном уилтширского графа?
— Да. Ты с ним знакома?
— С ним нет, но его сестра на класс старше меня. У нее вечно из носа течет.
— А ты бы хотела пригласить какую-нибудь из своих подруг?
— Нет. — Диана отрицательно мотнула головой. — А мне никого и не нужно. У меня есть ты и мамочка. — Главное, мамочка, подумала она. На этот раз уж я постараюсь, чтобы она обратила на меня внимание. У меня хорошие оценки, и я сумела сбросить целых двенадцать фунтов. Ах, как мне хочется, чтобы она похвалила меня!
Так как Диана и впрямь для своего роста больше походила на ломовую лошадь — когда она решила худеть, в ней было 108 фунтов веса при росте в пять футов два дюйма, — путь ей предстоял долгий и нелегкий. Но вот уже шесть недель кряду она тайно вела счет потребляемым калориям, отказавшись и от конфет, и от шоколада под тем предлогом, что от них выступает аллергическая сыпь, что в действительности так и было. Словно по мановению волшебной палочки, кожа ее тотчас очистилась. А ведь раньше в день она съедала в среднем около восьми унций шоколада, целую пачку печенья и столько торта, сколько в нее влезало. Теперь все это было отвергнуто.
Случилось так, что именно мать невольно обратила ее внимание на истинное положение дел. В первом полугодии Диану повели на примерку новой формы, так как старая уже трещала по швам, и на этот раз с ней пошла мать, а не кто-то из слуг. Взглянув на дочь, стоявшую перед ней только в лифчике и трусиках, Ливи воскликнула:
— Господи! Диана! Теперь понятно, почему твоя форма разорвалась. Ты же выглядишь, как жирная, объевшаяся свинья!
Это невольное обвинение, высказанное к тому же с ноткой явного недовольства, тяжело ранило самолюбие Дианы, и рана эта кровоточила довольно долго. Одновременно оно породило в ней решимость похудеть — и немедленно. Чтобы в ближайшее время мама увидела, что новая форма свободно висит на ней, что теперь у нее уже не шестнадцатый размер, а десятый, а вскоре будет и восьмой.
Как у мамы.
Диана хотела во всем походить на свою маму. Быть такой же красивой, элегантной, чтобы ею также восхищались, писали о ней, поклонялись ей.
Она дала себе зарок — жесткой диетой и физическими упражнениями полностью изменить свой облик (преподавателя физкультуры восхитила ее неожиданная любовь к урокам, на которые раньше ее приходилось затаскивать силком) и в дальнейшем, когда она повзрослеет, сделать себе пластическую операцию лица. Нос должен быть такой же тонкий, как у матери (ее собственный нос был маленькой, толстой пуговкой), такие же, как у матери, скулы с небольшими впадинками под ними (своих у нее вообще не было), нижняя челюсть четкая, изящно вылепленная (у нее самой она вся оплыла жиром) и губы — точеными (ее собственные губы были такими пухлыми, будто их искусали пчелы). И теперь она горела желанием показать матери ту Диану, которая уже сбросила с себя целых двенадцать фунтов и в дальнейшем, еще до окончания рождественских каникул, намеревается сбросить еще четыре раза по двенадцать.
Не успела еще машина полностью остановиться у подножия лестницы, ведущей к воротам
