лицо изборождено морщинами. Я улыбнулась ему. Он мрачно взглянул на меня. Пошел он к черту! У него на коленях сумка, набитая тряпьем и старыми журналами. Он запустил руку в сумку и достал пакет с орешками. У него женские часы на тонком золотом браслете. Он бросил пакет от орешков на землю. Один голубь схватил орешек. Подбежали другие голуби.
Детектив Гереро пристально посмотрела на стену.
— Продолжайте.
— Его ноги сдвинуты, как у женщины, а не расставлены. У нее старое лицо, но ее глаза молодые и подвижные, так и стреляют туда-сюда, ищут кого-то в парке.
Скэнлон побелел от злости и ударил кулаком по стене.
— Женщина!
— Похоже, что это действительно так, — согласилась Хиггинс. — Помните следы крема на ореховой скорлупе?
— …Что еще вы можете сказать мне об этой женщине?
— Она только что поднялась со скамейки. Она уходит. Где Том? Он очень долго ставит машину. Дженифер, ты описала маму!
Глава 17
Во второй половине дня Скэнлон вернулся из научно-исследовательского отдела к себе в участок и тотчас сел просматривать папку с делом. Особенно его интересовали свидетельницы. Если то маловыразительное лицо было женским, вполне вероятно, что преступница — одна из них.
Изучение места преступления в доме Циммерманов показало, что убийца весил около ста восьмидесяти пяти фунтов и его рост составлял примерно пять футов и одиннадцать дюймов.
Ни одна из причастных к расследованию женщин не подходила под эти параметры. «Значит, убийц было двое, — рассудил Скэнлон. — Но в таком случае, как же связаны оба преступления?»
Скэнлон раскрыл показания двух женщин, шедших в универсам и видевших, как преступник выбежал из кондитерской и бросился к фургону. Сомнений в их полной непричастности к преступлению не было.
Так, теперь показания Донны Хант. Скэнлона интересовало, почему Донна не попросила его вернуть весьма смелую фотографию, сделанную Галлахером. Могла ли эта скромная домохозяйка участвовать в убийстве? Скэнлон перечитал фразу из показаний: «Свидетельница нервничает, ерзает на стуле. Колон подал свидетельнице стакан воды».
Затем Скэнлон открыл показания Мэри Энн Галлахер, вдовы погибшего лейтенанта, внимательно прочел их, обдумывая и взвешивая каждое слово. Придя к выводу, что вдова Галлахера вконец убита горем, он отложил бумаги и уже протянул руку к следующему протоколу, когда в кабинет легкой поступью вошел Лью Броуди и сообщил:
— По радио сейчас сказали, что кто-то подложил бомбу в ассоциацию патрульных.
— Кто-нибудь пострадал? — с любопытством спросил Скэнлон.
— Пока не сообщали. Доклады все еще поступают.
— Забавный город, — пробурчал Скэнлон и опять взялся за дело.
Перед ним лежали показания Рины Бедфорд, студентки колледжа, лихо водившей «порше», обожающей острые ощущения и пришедшей в участок в сопровождении своего ушлого дядьки. Скэнлон вспомнил ее нежное девичье лицо и словно бы услышал уверенный голос, каким Рина описывала свои любовные похождения. Он был бы удивлен, окажись такая девица способной на убийство.
Затем он раскрыл показания Мэри Познер, жены управляющего Сая Познера. Эта дама с острым язычком отрицала всякое участие в плотских утехах Галлахера. Она сказала Скэнлону, что Сай Познер — ее последняя надежда. А что, если Галлахер пытался шантажировать ее? Доллары в обмен на фотографии с обнаженной Мэри Познер? Галлахеру нужны были деньги, Чтобы расплатиться с Тикорнелли. Две тысячи сто пятьдесят долларов — именно столько было обнаружено в машине Галлахера спрятанными в запасном колесе. Шантажировал ли он ее?
Циммерманы… Он все время возвращался к ним, хотя все говорило за то, что убийства совершены разными людьми. Но где-то в глубине души он знал, что связь существует. Он был уверен в этом. Скэнлон подумал о Линде Циммерман, жизнь которой оказалась разбита после убийства родных. Она служила в банке и занималась денежными делами некоторых весьма влиятельных граждан США. Может быть, она впуталась в аферу и, нуждаясь в деньгах, сама организовала убийство своей семьи? У нее хватило силы воли, чтобы на другой день после убийства пойти и привести в порядок квартиру матери. Она сказала, будто надо было забрать оттуда что-то очень личное. Скэнлон подумал, что, будь он на месте Линды, его мысли были бы полностью поглощены ужасным событием. Он понял, что никогда не смог бы заниматься финансовыми операциями, как Линда Циммерман. Он знал: случись с ним такое, он вообще не смог бы заниматься какими-либо делами, потрясение было бы слишком велико.
Все это побудило его позвонить своей матери. Когда та ответила, Скэнлон нежно заговорил с ней по- итальянски, сказал, что очень любит ее. Мать воспользовалась случаем и пригласила его на обед в ближайшее воскресенье. Скэнлон согласился.
Потом он занялся показаниями Валери Кларксон, официантки из ресторана «Санторини-дайнер». Он вспомнил ее чудесные каштановые волосы и пристрастие к жемчугу. Скэнлон попытался ответить на вопрос, была ли Валери причастна к убийству Галлахера.
Последними были показания Луизы Бардвелл, подружки сержанта Джорджа Харриса. Луиза Бардвелл, замужняя бисексуалка, бывшая постоянной третьей участницей плотских забав Галлахера. Луиза Бардвелл хвасталась Скэнлону, что она вытащила Валери Кларксон из сточной канавы.
Скэнлон подумал, что в этом деле слишком много разрозненных фактов и домыслов, не складывающихся в единую картину. Почему не существует простых и легких ответов на все вопросы, которых в этом деле хоть отбавляй? Скэнлон отложил протокол в сторону и задумчиво черкнул в блокноте: «Сержант Джордж Харрис». Потом стал перечислять: «Лицо, схожее с фотороботами шофера фургона и усатого мужчины, выбежавшого из „Кингсли-Армс“. Усы — грим. Невзрачное женское лицо — грим. Следы ковбойских сапожек. Харрис — ковбойские сапожки».
Справа от имени Харриса он написал: «Вещественные доказательства — винтовка М-16, инструмент для вскрытия двери, винтовка, использованная для убийства Циммерманов. Грим, где приобретен?»
На другой странице Скэнлон выписал имена всех женщин, проходящих по этому делу. Подумав, подчеркнул жирной линией имя Луизы Бардвелл. Это была единственная женщина, связанная с большинством людей, проходящих по делу.
Луиза Бардвелл предложила ему выпить и, когда он отказался, опустилась рядом с ним на мягкую софу. Она была одета в темно-вишневую блузку и обтягивающие белые слаксы. Луиза кокетливо улыбнулась.
— Рада снова видеть вас, лейтенант.
— Взаимно, — сказал Скэнлон, разглядывая ее изящную руку, лежавшую на софе.
Женщина пододвинулась к нему.
— Я никогда не отказывалась поговорить с миловидным мужчиной.
— Приятно слышать.
— Какие вопросы вы хотели мне задать?
— Как вы познакомились с Джорджем Харрисом?
— Как-то летом, года два назад, я поехала в город за покупками на своей машине. На перекрестке я остановилась на красный свет. Кондиционер в машине не работал, и я открыла окно. Тут несколько мальчишек подбежали и схватили мою записную книжку с переднего сиденья машины. Я позвонила в полицию. Приехавшие полицейские проводили меня в участок, чтобы составить протокол. Там я и встретила Джорджа.
— Как он вел себя, не приставал к вам?
— Нет, он был очень профессионален. Однако я поняла, что он заинтересовался мной.
