Около минуты (показавшейся Мэлоуну вечностью) Манелли смотрел на него с холодной улыбкой на губах.
Мэлоун первым прервал затянувшееся молчание:
— Джо, мы были друзьями много лет. Вместе пришли на Службу. Учились в одной группе в академии. Сейчас я вляпался в то, что растет на твоем поле. И прошу об услуге. За последние годы я помогал тебе много раз. Сейчас настала твоя очередь. Помнишь Энн Логан?
Манелли покосился на него. Это имя он не вспоминал уже долгие годы. Лет десять назад женатый сержант Манелли завел подружку, которая забеременела. Он пришел к своему другу, Мэлоуну, и тот устроил прием у врача в Нью-Джерси. В те времена аборты были запрещены законом.
— Сигарету не дашь? — Манелли потянулся через стол. — Я бросил курить два года назад. Сейчас только «стреляю», своих не держу.
Мэлоун зажег для него сигарету, Манелли схватил его за руку, глядя на приятеля поверх языка пламени.
— Ты никогда не задумывался, сколько идиом мы используем в работе? — Манелли снова откинулся на спинку стула.
— Иногда.
— Когда кто-то хочет «купить тебе костюм» или «подарить новую шляпу», это означает, что тебе заплатят, если ты закроешь глаза на нарушение закона или плохо выполнишь работу. Самое сильное выражение, Дэнни, мой мальчик, это «у него душа нараспашку». Эта маленькая идиома означает, что человеку можно доверять, что он без колебаний даст ложные показания перед судом присяжных, не подведет своих друзей и Службу. Дэнни, мальчик мой, а у тебя-то душа нараспашку?
Манелли вдруг показался Мэлоуну стариком, и он почувствовал жалость к бывшему другу. Он посмотрел на бесстрастное лицо сидевшего перед ним человека.
— У меня всегда душа была нараспашку.
— Ладно, старик. — Манелли хлопнул ладонью по столу. — После дела Наппа на Службе стали закручивать гайки. Комиссар полиции и всякие лощеные задницы забыли про отдел разведки. Они настолько помешались на уличной коррупции, что оставили нас в покое. Но тут грянул Уотергейт, и сразу все изменилось. Нашу работу закрутили похлеще, чем задницу моллюска, а она у него, как ты знаешь, водонепроницаемая. Никто никому не доверяет. Людям из ЦРУ прижгли одно место за то, что они обучали наших ребят в конце 50-х и начале 60-х. Один из «героев» Уотергейта работал раньше у нас, и он не выстоял. Наши тайные дела велено было прикрыть, уничтожить все разведывательные досье, оборвать связи, на которые у нас не было формального разрешения, и прекратить «игры» с общественно опасными группами. Господи, да мы, по сути дела, вовсе прикрыли свою лавочку.
На лице Мэлоуна появилась недоверчивая усмешка.
— Вы — да вдруг прикрыли?
— Ну, не совсем, — с легкой улыбкой согласился Манелли. — Мы объединили сведения, полученные неофициальным путем, с данными отдела по работе с молодежью, а дела по терроризму поручили частным детективам, которым доверяли. Формально мы перешли на «первую скорость», сосредоточив усилия на больших умниках, а тебе известно, какое это занудство — иметь с ними дело.
— И теперь?
— Времена изменились. Мы работаем с иностранными шпионами и бандитами, многие из которых защищены дипломатическими паспортами, что не мешает им убирать всякого, кто не нравится, в любом самом захудалом районе. Строим работу по принципу: как можно больше сведений. Работа распределена по отделам, которые отвечают только за порученную им часть. Поддерживаем тесные связи с ФБР. Иногда делаем за них ту работу, которая не вписывается в рамки их устава, прикрываем, если дело становится щекотливым, и им не очень удобно засвечиваться… Сейчас как раз это и происходит. — Манелли подался вперед, лицо стало мрачным. — Ты не мог найти более неподходящего момента, чтобы явиться сюда со своей маленькой драмой.
Мэлоун почувствовал, что его загнали в угол.
— Но почему, Джо?
— Того, что я тебе сейчас скажу, ты никогда не слышал. Понятно?
Мэлоун кивнул.
— Помнишь, писали о покушении на второго секретаря Кубинской миссии при ООН? Его имя — Родригес, и произошло это двенадцатого мая прошлого года на углу Пятьдесят восьмой улицы и бульвара Куинс.
— Помню.
Манелли продолжал:
— Оказалось, что Родригес возглавлял кубинскую разведку в нашей стране. Кастро был взбешен. Он пригрозил одним ударом смести всех резидентов ЦРУ в Латинской Америке. Парни из Агентства постарались убедить его, что наша служба не имеет к этому отношения. Сказали, что это дело рук психов из антикастровской группировки, действовавшей на свой страх и риск. Было обещано узнать и сообщить имена этих людей, чтобы агенты Кастро занялись ими. Тут начались проколы. Дело поручили Колфилду и Уильямсу из Сто восьмого участка. При нападении был использован девятимиллиметровый пистолет «дир», его нашли на месте происшествия.
— Пистолет «дир»? — Мэлоун был поражен.
Манелли объяснил, что во время Второй мировой войны ОСС[4] произвело около миллиона этих орудий убийства, названных «освободитель». Это маленький пистолет, который можно было спрятать в кулаке и который заряжался патроном сорок пятого калибра. Просто затвор и рукоятка с патронами.
«Освободитель» вручался подпольщикам, бывшим в подчинении Управления стратегической разведки на оккупированных территориях. Гладкоствольный пистолет был прекрасным оружием ближнего боя.
Во время войны во Вьетнаме «освободитель» чуть видоизменили специалисты из ЦРУ. Получился пистолет «дир» для условий Юго-Восточной Азии. Свинчивающаяся алюминиевая рукоятка и стальной ствол.
Не знаю, как Колфилду и Уильямсу это удалось, но они выследили, откуда оружие. Проследили груз, отправленный ЦРУ около восьми лет назад. Они даже нашли четырех свидетелей, которые уверенно опознали террориста. Они не только видели его на месте преступления, но даже и то, как он выстрелил из пистолета.
— Ну и что? Не пойму, в чем тут дело.
— А дело, старик, в том, что стрелявший и его сообщники — оперативники, работающие по контракту с ЦРУ в «Омеге-7», антикастровской группе. Можно добавить, что оружие, из которого стреляли в Родригеса, было использовано при совершении еще шести убийств в Штатах. И все жертвы — люди Фиделя.
— Господи, ну и помойка!
— Сейчас Колфилд и Уильямc добиваются ордера на арест, а Вашингтон хочет, чтобы дело было спущено в сортир.
— И что теперь будет?
— Понятия не имею. — Вынув из синего стакана карандаш, Манелли принялся крутить его в пальцах, сосредоточенно о чем-то размышляя. — Ребята из ЦРУ ничего тебе не скажут, Дэнни Они по уши в дерьме в Сальвадоре и Никарагуа. Будут отрицать все. Советую не лезть в эти дела, тебе могут прищемить нос.
Он посмотрел на Мэлоуна, проверяя, подействуют ли его слова, потом с довольным видом стал ждать ответа.
— Ничего не выйдет, Джо. Я не спускаю дела в сортир.
Манелли снова начал крутить карандаш.
— Ну, не послушаешь доброго совета, тебя самого туда спустят.
— Неужели? И кто же?
— До меня дошли только слухи. — Манелли продолжал крутить карандаш.
Мэлоун выхватил карандаш из его рук, сломал и швырнул обломки через плечо.
— Расскажи мне о них, Джо.
— Ходят слухи, что ты влез не в свою область.
