еженедельнике Джим опубликовал статью — гневную отповедь беспечным туристам, бросающим куда попало окурки и зажженные спички.
Отойдя на шаг, шеф сунул руки в карманы и натянуто улыбнулся:
— Некогда мне отлеживаться. — Спустясь на несколько ступенек, он добавил: — Знаешь, пожалуй, я был неправ. Наша газета все-таки нужна людям. И не исключено, что я поручу ее вам на недельку- другую.
Макси спустилась за Джимом на улицу. Ее не покидала тревога, казалось, что он может упасть, и тогда она понадобится, чтобы поддержать его.
— Договорились! Обещаю, что не буду выпендриваться и работать лучше тебя.
Он рассмеялся, на этот раз по-настоящему, и сел в машину.
— Спасибо, детка, мне уже лучше. — Включая зажигание, он помахал ей рукой.
Машина отъехала от тротуара.
— Увидимся! — крикнула Макси вслед.
Но больше они не увиделись. Никогда.
5
В ту ночь шел дождь. Не тот мелкий, моросящий, от которого поднимаются отдающие асфальтом испарения, а настоящий ливень. Комната Макси была под самой крышей, и, засыпая, она с удовольствием прислушивалась к шуму барабанящих по железу струй. Ей приснилось, что она несется на лыжах за снегоходом по белой равнине, а ветер треплет ее длинные волосы и развевает розовый, накинутый на плечи халат.
Утром Макси показалось, что и дождь ей тоже приснился: к тому времени, как она встала и оделась, солнце не оставило на листьях и траве и капли влаги. Когда Макси, не нарушая обычного субботнего распорядка, запихивала в багажник своей «тойоты» корзину с бельем, по небу плыли легкие белые облачка. Если бы она не забыла стиральный порошок, то уехала бы до того, как позвонил Рис.
Когда раздался звонок, она уже взялась за дверную ручку. 'Пусть работает автоответчик, не буду подходить', — подумала она, но тут раздался голос Риса: 'Макси, случилось что-то ужасное, возьми трубку'.
Прижав к груди коробку с порошком, она подошла к телефону:
— Это ты, Рис?
— Плохие новости, Макси. Я не могу…
— Возьми себя в руки и объясни толком.
— Джим погиб, — выдохнул он.
Поставив порошок, она неловко опустилась на стул.
— Как?
— Бомба в машине. Только что у меня была полиция. Подонки, вот подонки…
Макси поняла, что последнее не относится к полиции.
Проведя ладонью по лицу, она почувствовала, как в ней закипает злость на себя: ну почему она не предложила Джиму уехать отдыхать две недели назад? Если бы эти мерзавцы сделали это хотя бы неделю спустя, он бы уже уехал!
— Они едут к тебе, — продолжал Рис.
Макси испуганно взглянула на дверь, которую она оставила открытой и лишь спустя некоторое время сообразила, что на этот раз Рис как раз говорит о полиции.
— А-а-а… Понятно, понятно…
— Я подъеду через час, хорошо?
Забыв, что он ее не видит, она кивнула и положила трубку. Какое-то время она бесцельно слонялась из угла в угол, машинально беря какие-то предметы, всхлипывая и сморкаясь, потом налила себе стакан молока, поставила его на холодильник и, так и не выпив, отошла. Из открытой входной двери доносился уличный шум — окна лестничной клетки выходили на проезжую часть, — в раздражении она захлопнула дверь.
Макси почти не сталкивалась со смертью близких. Мать воспитывала ее одна, выросла она в крошечном городке размером с футбольное поле; у них было мало друзей и не было родственников. Только теперь, почувствовав острую боль утраты, она поняла, какое это благо, Джим тоже был из породы одиноких людей; наверное, они так хорошо понимали друг друга еще и поэтому. Он не интересовался ее жизнью, не делился с ней своими проблемами и заботами, не приглашал на вечеринки.
На лестнице раздались шаги, кто-то потоптался возле двери, потом постучал. Через дверной глазок двое мужчин казались подозрительными, но на одном была полицейская форма. Макси надела цепочку и чуть приоткрыла дверь.
— Мисс Барнел? — спросил тот, который был в штатском, показывая на свой значок. — Сэм Рассел, детектив. Работаю в городской полиции.
Макси вдруг пришло в голову, что она не знает, как должен выглядеть полицейский значок. Тем не менее, сняв цепочку, она пропустила их в комнату.
Макси предложила им сесть, и Рассел устроился на краешке кресла, оглядывая помещение, потом его глаза остановились на Макси. Она ожидала, сидя на подлокотнике дивана.
— Это полицейский Нейлор, — представил Рассел своего спутника. Тот кашлянул, достал коричневый блокнот и щелкнул шариковой ручкой.
Макси подумала, что для своего возраста он полноват, и скоро будет вынужден отказаться от пиццы и сладкого.
— Вы знаете, почему мы пришли, мисс Барнел?
Этот дежурный полицейский вопрос Рассел задал приятным, чуть хрипловатым голосом. Он не был похож на героя-детектива, какими их изображают в кино, а скорее напоминал комика, в основном из-за своего наряда: желто-красная рубашка в цветочек, из тех, что Армия Спасения посылает в Гонолулу, никак не подходила к сине-черным клетчатым слаксам, которые, к тому же, были коротковаты для него. Зато таких длинных и темных ресниц Макси еще не встречала ни у одного представителя мужского пола.
— Рис Мэйси звонил мне полчаса назад, — ответила Макси, стараясь сосредоточиться.
— Сожалею, что пришлось побеспокоить вас, но, полагаю, вы не меньше нас заинтересованы, чтобы виновные были найдены. Сначала покончим с формальностями. Где вы были с шести часов вечера до четырех утра?
— Здесь, одна, и почти все время спала.
— В последний раз вы видели Джима Донована…
…Она рассказывала ему, еще раз вспоминая маленький «фольксваген» Джима, отъезжающий от тротуара.
— Я ведь так и не знаю подробностей. Что, взорвалась его машина?
— Да. Предположительно около шести часов вечера он подъехал к дому и оставил машину на дорожке. Ночью кто-то подключил взрывное устройство к зажиганию. Донован погиб сегодня на рассвете, заводя машину.
Макси взглянула на свои сжатые кулаки. Ей не терпелось написать об этом, Джим бы ее понял.
— Мы предложим вознаграждение через газету тем, кто поможет расследованию.
— Подождите несколько дней. Может быть, и не понадобится, полиция сама справится.
— Хорошее вознаграждение…
— У вас есть предположения, кто бы мог это сделать?
Стараясь казаться спокойной, Макси сказала:
— Рис, конечно, вам уже рассказывал, что в редакцию газеты часто приходили угрожающие письма, бывали неприятные звонки. И поскольку Джим был главным редактором «Регард», все это адресовали в основном ему. Я вчера только разговаривала с одним парнем. Может быть, это он?
