— Можете точно передать, что он сказал? Вы записываете телефонные разговоры на автоответчик?
Макси закрыла глаза, стараясь как можно точнее припомнить сказанное.
— 'Июль… два ноль. Передайте Джиму Доновану, что ему придется перерезать себе глотку'. И еще: 'Я не шучу, девушка'.
— Вы что, засмеялись? Почему?
— Сначала я решила, что кто-то из знакомых нас разыгрывает.
— Вы узнали голос? — Рассел, кажется, начал сердиться, решив, что она что-то не договаривает.
— Нет, раньше я никогда его не слышала.
— Тогда почему?..
— Наверное, мне просто не хотелось верить, что ему всерьез угрожают. — Детектив был явно разочарован. — Я узнаю голос, если услышу его.
В комнате стало тихо, только шуршали страницы блокнота.
Рассел оперся подбородком на руку и в упор посмотрел на Макси:
— Как, по-вашему, что значит 'июль… два ноль'?
Она пожала плечами:
— Двадцатого вышел наш последний номер.
— А что письма? Они сохранились?
— Не знаю. Может, Рис знает…
Она снова почувствовала себя репортером, и ей стало немного легче. Захотелось самой разобраться в этой истории.
— Нам необходимо осмотреть ваш офис. А как насчет личной жизни Донована? Приятели, подружки…
— Он никогда ни о ком не рассказывал. Мне кажется, Джим предпочитал одиночество. Его родители живут в Аризоне. О Боже! Надо ведь им сообщить!
— Об этом уже позаботились.
Макси на мгновение представила его в черном смокинге и белоснежной рубашке с золотыми запонками. Потрясающий мужик!
— Мы будем держать вас в курсе дела. — Он встал, приблизился к окну и окинул взглядом хозяйский гараж. Бесформенные брюки, как ни странно, только подчеркивали стройность его фигуры.
Макси тоже поднялась:
— У вас есть ключ от редакции? Мне бы хотелось взглянуть на письма, если они сохранились. Может, я смогу узнать почерк.
— Ключ у меня есть.
— Мы сами просмотрим бумаги и вернем их вам и мистеру Мэйси. — Он протянул ей визитную карточку с номером телефона, напечатанным крупными золотыми цифрами.
Пока спутник Рассела, чье имя она успела забыть, так и не произнеся ни единого слова, спускался по лестнице, детектив, уже из дверей, окинул взглядом небольшую квартиру Макси: новая перегородка, отделяющая кухню от комнаты, узкие высокие окна, разностильная мебель, нет ни картин, ни безделушек, зато много книг. Из окна видна аллея, за нею — жилой дом.
— Что-нибудь еще?
— У вас хороший вкус — уютная квартирка.
Прошло около получаса. Глядя в окно, Макси думала о том, что в ближайшем будущем ей предстоит поиск работы. Хорошо бы, будущий офис оказался не дальше, чем в пятидесяти милях отсюда. Она не спросила Риса, знает ли он, где находится ее дом, но, как оказалось, он знал. Характерный для него требовательный стук в дверь никак не передавал его смятения.
Макси открыла, и, повинуясь первому порыву, они обнялись. Правда, объятия их продолжались не более трех секунд. Она указала ему на кресло, где только что сидел детектив Рассел, и, не говоря ни слова, пошла на кухню варить кофе.
— Обязательно должен быть еще хотя бы один выпуск, — крикнула она через перегородку. — В память о Джиме. Мы предложим вознаграждение тем, кто поможет найти убийц.
— Мы должны получить разрешение от наследников пользоваться банковским счетом нашего еженедельника. Наверное, наследники — родители.
— Думаю, они согласятся. А если нет — я сама оплачу последний выпуск. — Макси вернулась в комнату с двумя дымящимися кружками. — Слушай, ведь придется возвращать деньги подписчикам.
Рис глотнул кофе:
— Я напишу некролог. Еще у меня есть соображения насчет рубрики 'Такова жизнь': помещу там высказывания друзей о Джиме.
— Скорее, 'Такова смерть'. — Макси опустилась на диван, задумчиво глядя на кружку. — А я напишу об угрозах и об убийстве.
— Ты можешь копнуть глубже: поговори с психологами, узнай мнение каких-нибудь общественных деятелей, которым тоже угрожали…
— Еще свяжусь с графологом. Пускай проанализирует письма. — Она ощутила обычный энтузиазм и почувствовала себя виноватой.
— Ну, не знаю… Какие-нибудь лженаучные соображения могут вызвать недоверие, и, кроме того, пустят людей, которые захотят помочь полиции, по неверному следу.
— Неважно. Мы можем рядом поместить комментарии: мол, заключения, сделанные на основе анализа почерков, дают предположительные результаты…
Зазвонил телефон. Макси осторожно поставила кружку на подлокотник дивана. Печально улыбнувшись, Рис пошутил:
— Ну что, чья очередь поднимать трубку?
— Пускай поработает Эрнестина.
— Эрнестина?
— По-моему, неплохое имя для автоответчика.
Густой баритон Сэма Рассела заставил ее поспешно вскочить, и не успел он приступить к изложению сути дела, как Макси уже проворно подскочила к телефону и прижала трубку подбородком.
— Алло, слушаю!
— Мисс Барнел, хочу узнать, не получали ли вы угроз по почте?
— Я часто получала сердитые письма, но мне никто не угрожал.
— А мистер Мэйси?
— Он здесь, сейчас я у него спрошу.
Рис отрицательно покачал головой, и она продолжала:
— Нет, он тоже не получал. А вы нашли письма к Джиму?
— Да, целую пачку.
— Можно мне их просмотреть?
— Мы поработаем с ними несколько дней, а потом вы можете прийти за ними ко мне в офис.
— У вас уже есть какие-нибудь зацепки? — спросила она, прекрасно сознавая, что именно такие вопросы задают плохие репортеры.
— Мисс, мы делаем все возможное.
Рис съездил вместе с Макси в прачечную, вернувшись, они съели по сандвичу с ореховым маслом и лишь потом отправились в редакцию. У обоих было тяжело на душе. Обычно радующая солнечная, ясная погода навевала сегодня еще более мрачные мысли. Не улучшила настроения и веселая праздная толпа на Перл-стрит.
На том же самом углу, что и вчера, стоял фотограф с фанерным президентом Бушем. Ну почему она не сфотографировалась у него вчера вместе с Джимом? К удивлению Риса, Макси схватила его за руку и не отпускала до тех пор, пока он не начал открывать редакционную дверь.
Они оглядывали комнату, как будто впервые попали сюда. Рис подошел к креслу Джима и осторожно, так что даже не скрипнуло, опустился в него.
