— Откуда вам все известно?
Принесли заказанные блюда, и это дало Расселу возможность на вопрос не отвечать. Как только официант отошел, Макси, не в силах сдержать себя, воскликнула:
— Вы ведь не думаете, что я убила Джима из-за страховки?
Он немного отклонился назад и стал внимательно рассматривать ее исподлобья, потом отвел взгляд:
— Не думаю, но… — Он взял с тарелки булочку.
Тоже принимаясь за еду, Макси решила, что пришла ее очередь задавать вопросы:
— А вы-то до чего-нибудь докопались? Что вам, например, известно о жене Джима?
— О жене? При чем тут его жена?
— Ну, о каких-нибудь родственниках или друзьях? Вы же собирались разрабатывать и эту линию.
— У него не было близких родственников и друзей. Соседи хорошо к нему относились, но он не был ни с кем особенно дружен. Может, вы вспомнили о ком-нибудь, кого мы могли упустить?
Покачав головой, Макси задумалась. Как ни старалась, она не могла вообразить Джима сердитым или раздражительным.
— Все-таки, я думаю, это сделал какой-нибудь сумасшедший подписчик 'Регард'.
— Что ж, будем искать.
Некоторое время они ели молча. Неожиданно Сэм спросил:
— Может быть, вас еще что-нибудь интересует?
— Конечно. — Макси отпила кофе. — Откуда вы родом, давно ли работаете полицейским, женаты ли и есть ли у вас дети?
— Надеюсь, это не для печати?
— Не обещаю.
— В таком случае, я должен быть осмотрителен. — Он надолго замолчал, и Макси решила уже, что он хочет переменить тему, но он продолжал: — Ну ладно. Вырос я в Аризоне, в полиции десять лет, никогда не был женат и не думаю, что у меня есть дети. А как насчет вас?
— Зачем мне вам рассказывать, если вы наверняка смотрели мое досье и знаете всю подноготную?
Он скользнул глазами по ее глубокому вырезу и едва заметно улыбнулся. Макси это не понравилось; какое-то время они молчали, но как раз то, что Сэм не пытался заполнить паузу бессмысленными разговорами, ей нравилось.
— А что, у вас действительно такая интересная 'подноготная'?
— Да нет, едва ли моя жизнь интересна кому-то кроме меня. Все, что со мной происходит, либо слишком серьезно, либо сентиментально.
Полицейский рассмеялся. Он впервые смеялся при ней, и смех у него был хороший — искренний и заразительный.
— Нет, серьезно, я ведь вам рассказал все о себе, а теперь ваша очередь.
— Вы хотите сказать, что в одной скупой фразе поведали о себе все? — Макси выпрямилась. — Впрочем, ладно, слушайте: я выросла в Огайо… — Она остановилась, словно ожидая поощрения, и он кивнул. — Репортером я работаю три года. — Он снова кивнул. — То, что я была замужем за Рисом, вы знаете, как и то, что у меня нет детей.
— А родственники где-нибудь поблизости? — спросил Сэм.
— Нет, ни поблизости, ни где бы то ни было еще. У меня нет ни братьев, ни сестер, а родители умерли.
Сэм погасил улыбку, но продолжал смотреть на нее. Макси сделала большой глоток ледяной воды, ей вдруг стало казаться, что в ресторане слишком шумно. Она тряхнула головой и смело посмотрела на Сэма. Тот тихо спросил:
— Что же мы будем делать после ужина?
Этот вопрос Макси предвидела, а потому ответ был давно обдуман и подготовлен. Правда, она не предполагала, что произнесет его с сожалением.
— Я должна отправляться домой, — невозмутимо сказала она. — Завтра на работе у меня очень трудный день.
Сэм пожал плечами:
— Что же делать.
Макси представила, как она опять одна сидит у себя на кухне, печатая все ту же первую главу своего романа. Она взяла Сэма за руку:
— Я сказала, что должна отправляться домой, но готова рассмотреть и другие предложения…
Он проницательно посмотрел на нее, словно она была подозреваемая, а он должен был добиться от нее признания вины. У нее засосало под ложечкой. Немного подумав, Сэм улыбнулся и слегка дотронулся до ее плеча.
— Может быть, вы согласитесь пройтись со мной по магазинам и помочь мне выбрать новый костюм?
Второй раз за день, услышав телефонный звонок, Рита Стэмп снимала трубку, но никто ей не отвечал.
— Джералд! — продолжала взвывать она даже после того, как в трубке раздавались гудки.
Вернувшись к своему рукоделью — починке белой блузки в стиле «кантри», она вся обратилась в слух в ожидании очередного звонка, в то время, как руки ее ловко орудовали иголкой. Вдруг звонил Джералд? Может, его держат взаперти, он позвонил ей, но не успел ничего сказать, потому что кто-то вошел? Рита перекусила нитку, отложила в сторону блузку и взяла следующую вещь. Следовало бы сообщить в полицию об этих звонках, но она предвидела, что, вежливо поблагодарив, полицейские не придадут ее словам никакого значения. Что толку? Она разложила у себя на коленях клетчатую бело-голубую рубашку Джералда. Надо пришить пуговицу. Но, минуту подумав, она взялась за край ткани и разорвала рубашку пополам.
— Вам действительно этот нравится? — спросил Сэм у Макси, разглядывая себя в зеркале.
Продавец с «сантиметром» в руках отошел в сторону, пока Макси, прищурившись, разглядывала Сэма, облаченного в серый костюм в едва заметную полоску. Стройный и высокий, в прекрасно сидящем костюме, он выглядел настолько вальяжно, что его фотографию можно было бы поместить на обложку 'Джентльмен'з квортерли'.
— Да, мне нравится.
— Помогите, пожалуйста, выбрать еще пару рубашек к костюму, — сказал он, снимая пиджак.
Позже, когда они шли уже по улице, Макси, облизывая рожок с шоколадным мороженым, поинтересовалась:
— А вы не дальтоник случайно?
— Не-а, просто я младший из семи братьев. И рубашки, подобранные к штанам, как правило, не доживали до того времени, когда штаны доставались мне. Я считал, что мне повезло, если получал пару неношеных носков.
— Семь мальчиков? А сестры?
— Одна.
— Одна? Бедная девочка!
— Да, вышло, как в той детской истории, когда кошка воспитывала мышку, и та, когда выросла, стала считать себя кошкой. Андреа считала себя мальчиком.
— А кто-нибудь из ваших родных живет поблизости?
— Ближе всех — брат в Стимбоат-Спрингз. Нас разбросало по всей стране, с тех пор как не стало родителей.
— Большая семья это, наверное, здорово, — сказала Макси, доедая мороженое. — А меня растила одна мама. Отец был не слишком хороший семьянин, он уехал в Калифорнию и стал там гонщиком.
Сэм положил ей руку на плечи:
