нельзя без контроля продавать оружие, вообще нельзя иметь оружие, и он отказывается печатать мое объявление. Я сказал ему, что я о нем думаю, а он попытался вышвырнуть меня за дверь. — Вспоминая это, Стэмп время от времени бормотал вполголоса ругательства.
Да уж, точно тогда ее не было в редакции, и никто ей об этом позже даже не рассказал, а зря. Тогда, может быть, она быстрее разобралась бы во всей этой истории.
— Так вот, когда я приехал в Джанкшн, — продолжал Стэмп, немного успокоившись, — я был очень зол на вашего Донована; а мне все равно надо было назвать какое-нибудь вымышленное имя, и я ему таким образом отомстил.
— И еще послал парочку писем с угрозами. Звонили тоже вы?
Он отрицательно покачал головой, и вид у него был настолько недоумевающий, что Макси ему поверила.
— Хорошо, допустим, — сказала она. — Но тогда зачем вы взорвали его машину?
— Этого я не делал.
Их разговор начинал уже напоминать спор двух одноклассников. Видимо, Стэмп тоже это осознал. Он наклонился над ней и, отвратительно улыбнувшись, сказал:
— Детка, сейчас я тебя изнасилую, а потом постараюсь тем или иным способом убрать. Но, радость моя, врать тебе не входит в мои планы.
16
— Что значит, уверена ли я? Ты что, глухой, не слышишь, что в какой-то из комнат лает собака?
Грэди едва поспевал за Винни. С одной стороны, его не прельщала встреча с Окли, с другой, он с удовольствием бы понаблюдал, какое впечатление произведет его мамаша на этого противного старикашку со взглядом удава. Она продолжала ворчать:
— У людей совести нет. Правила висят прямо на дверях, там сказано, что держать животных в номерах запрещается…
Винни остановилась возле двенадцатого, минуту прислушивалась, потом осторожно постучала. Из комнаты донесся лай, и она торжествующе посмотрела на Грэди. С решительным видом она чуть отступила и приготовилась ждать, пока откроют.
— Похоже, его нет дома, — сказал Грэди отчасти с облегчением, но в то же время и слегка разочарованно.
— А на двенадцатой стоянке разве не его машина?
— Но он мог пойти в бар, да и мало ли куда еще.
Собака теперь уже не только лаяла, но и скреблась в дверь.
— Ты слышишь, что она делает с нашей дверью! — воскликнула Винни, направляясь назад к конторке.
— Что ты собираешься предпринять? — Грэди увидел, как она достала из ящика связку дубликатов ключей.
— Хозяин собаки, наверное, боится открывать, думает, мы его выселим, и, черт возьми, он совершенно правильно думает!
— Мама, не делай этого! Собака может тебя искусать.
— Пожалуй, да. — На этот раз она прислушалась к его словам. — Ну хорошо, тогда я посижу напротив и подожду, пока хозяин выйдет или войдет.
— Давай я все улажу. Зачем тебе заниматься этим неприятным делом, если я и сам справлюсь?
— Знаю я тебя. Справишься! Оставишь все как есть.
— Да нет, честно, я заставлю его убраться отсюда.
— Вообще-то я хотела еще заехать к тете Пауле, перед тем как вернуться на озеро.
— Ну конечно! Стоит ли из-за такой ерунды портить себе вечер?
— А который час? Господи! Скорей включай телевизор! Я же пропущу розыгрыш лотереи.
Джералд Стэмп оторвал низ от блузки Макси. Он хотел сделать кляп.
— Боюсь, ты забудешься и будешь стонать слишком громко. Смотри, держи себя в руках. — Издевательски улыбаясь, он комкал ткань, не выпуская, однако, из руки пистолета.
— Нет, подождите! — Макси торопилась сказать хоть что-то, пока еще можно было. — Я хочу вам сообщить что-то важное!
— Да что вы говорите! — Стэмп слегка отодвинулся и демонстративно посмотрел на часы. — Что ж, даю три минуты!
Собственно, говорить было нечего. Что она могла сказать? Что ей не хочется испытывать физических страданий, умирать? Пожелать ему гореть в адском пламени? Сейчас для нее самое важное — протянуть время, продлить минуты жизни. Черт, ничего не приходит в голову — Стэмп в упор смотрит на нее, за стеной воет собака…
Ее мучитель нетерпеливо взглянул на часы, и она выпалила:
— Я оставила записку своему приятелю-полицейскому, там я написала о своих подозрениях…
— Каких подозрениях? Пятнадцать минут назад ты даже не знала, кто я такой. Может, придумаешь что-нибудь поправдоподобнее?
— Я дам вам денег! — вам же нужны деньги, правда? — все, что у меня есть на счету; потом вы можете связать меня в моей квартире и уйти. Поверьте, я не буду вас преследовать, никогда больше не вспомню даже вашего имени!
— Ну, это уже немного лучше. — Он задумчиво потер подбородок, с которого слезла полоска искусственной кожи. А сколько у тебя денег?
— Десять… двадцать тысяч. — Она увидела, что Стэмп разочарован. — Нет, пятьдесят… шестьдесят, правда! — продолжала врать Макси.
— Брось, Макси! Ты умная женщина, могла бы придумать что-нибудь получше. Мы же оба понимаем, что ты водишь меня за нос. Раз у тебя такое скудное воображение, я вынужден прекратить этот разговор, потому что мне скучно.
Стэмп не ошибся, действительно она умная, возможно, умнее его, и именно поэтому не позволит воспользоваться ею и потом бросить где-то ее тело, как груду мусора.
— Мне надо пойти в ванную, — словно проснувшись, сказала Макси.
Он вздохнул, показывая, что терпение его на исходе:
— Можешь пойти в ванную, но дверь останется открытой, и я буду смотреть, что ты там делаешь.
— Да! Настоящий супермен! — фыркнула она. — Женщина идет в ванную, а он держит ее под прицелом пистолета, не спуская с нее глаз.
— Именно так, — спокойно ответил Стэмп, не поддавшись на провокацию.
Макси встала и, следя за ним краем глаза, прикинула, есть ли хоть какая-то возможность подбежать к входной двери, но Стэмп, следуя за ней на расстоянии вытянутой руки, заставил ее направиться прямо к ванной комнате. Она остановилась напротив умывальника, подняла голову и увидела в мутном зеркале отражение Стэмпа.
— Послушайте, Джералд, я не могу воспользоваться никакими удобствами, пока вы пялитесь на меня. Посмотрите, как можно отсюда выбраться? Здесь даже нет окна.
— Может, мне доставляет удовольствие смотреть, как бабы писают. — Он захохотал.
— Кричать я не буду, ваша собака так громко лает, что переорать ее невозможно; если даже кто-то что-то услышит, то подумает, что это телевизор. К тому же, вы через секунду ворветесь и заткнете мне глотку. Прошу вас, оставьте меня на несколько минут.
Стэмп снисходительно улыбнулся:
— Ладно, Макси, даю еще две минуты, только дверь не запирать. Как только хоть что-то мне
